поднялась с колен.
– Я готова, жрец, – обратилась к Мифилу.
– Что ж, осталось лишь одно.
Он подошел ближе, всматриваясь мне в лицо.
– Боги должны сделать выбор.
Я задрожала, в груди похолодело от дурного предчувствия.
– Отпусти руку в Чашу, – велел жрец. – Дай сущностям попробовать твой вкус.
Он подтолкнул меня к Чаше, в которой тут же взметнулось божественное пламя. Я невольно попятилась, прячась от жара, но была вынуждена вернуться.
– Сунь руку в огонь, иначе мне придется помочь тебе.
Я обернулась, надеясь получить поддержку, но увидела лишь черные гипнотические глаза.
– Руку в огонь, – Мифил повторил приказ. – За непослушание я могу сделать с тобой все, что хочу. Ты сама отдала себя храму.
Я судорожно кивнула, а после повернулась к Чаше. Досчитала мысленно до трех и сунула руку в огонь. Вот только вместо боли ощутила ласку, будто огромная кошка потерлась о кожу. А потом указательный палец кольнуло, словно в него впилась заноза. Я ойкнула и попыталась одернуть ладонь, но не смогла. Не сумела даже пошевелиться. Затем место укола заледенело, тоненькая струйка холода поползла вверх по руке. Все выше и выше, пока не добралась до плеча. Холодок свернул к груди, замораживая тело, и остановился возле сердца. Новый укол, и холод проник внутрь. Я закричала, ощущая, как оно бешено билось. Все сильнее и сильнее, пока, наконец, не замерло. Ровно на миг, не давая перепугаться до смерти, а потом снова заработало.
– Выбор сделан, – донесся голос Мифила. – Сам Темный выбрал тебя, дитя.
Я отпрянула.
– Не хочу. Не хочу к нему…
Все пятилась и пятилась, пока не наткнулась на твердое. Стена. Дальше убегать было некуда. Я затрепетала, задрожала испуганной ланью. Страх гнал прочь из храма: мимо замерших в скрюченной позе жрецов, мимо древних статуй, дальше от Мифила, долой от самого Темного. Душа жаждала свободы, но ноги не двигалось. Черные глаза жреца пригвоздили меня к земле.
– Ты по собственной воле отдала себя богам! – проговорил Мифил. – Сама!
Его слова отражались от стен, усиливались, проникая, казалось, в сам мозг. Причиняли боль. Я с силой сжала ладонями уши, только бы избавиться от терзающих звуков, но все было напрасно. Для слов Мифила не существовало ни границ, ни времени, ни пространства. Они рисовали в моей голове ужасные сцены из древних легенд, в которых Темный расправлялся с целыми армиями неспособных противостоять ему людей. Как мучил тысячи и тысячи, призывая на их род кары.
– Ты по собственной воле отдала меня себе! – ревел голос, уже вовсе не похожий на бесцветный сухой Мифила. – Ты принадлежишь мне! Иначе пожалеет тот, кто тебе дорог!
Я содрогалась от ужаса, не могла противостоять силе этого голоса. Смотрела, запоминая каждый эпизод, проживала вместе с его участниками.
Наконец, звуки стихли. Блаженная тишина бальзамом пролилась на истерзанные нервы. Я подняла глаза на Мифила.
– Я больше не буду сопротивляться. Что нужно делать?
– Слышать. Слушаться. Поступать