Богатых и влиятельных друзей у него всегда хватало, но это поставило бы его в очень уязвимое положение, а, насколько я знаю, генерал ничто не ценил так, как независимость и свободу. Он был идеалист.
Последние слова мастера Аверре заставили Сета несколько пересмотреть уже сложившийся в голове образ гениального полководца. Генерал Занди не был простым воякой, вдруг возжелавшим о создании собственного царства. Скорей всего, это была попытка сбежать от диктатуры власти и создать более свободное общество. Единственная проблема заключалась в том, что освободившись от диктата над собой, он сам стал диктатором, навязывая собственную волю организованному им обществу. Это уже расходилось с понятиями Сета о свободе. И, будто в подтверждение этих мыслей, Батул добавил:
– Камейр Занди любил власть, а это не самое подходящее качество для человека, стремящегося к общему благу.
– Все равно у него ничего не вышло, – сказал Сет, отходя от окна, за которым уже начинали сгущаться сумерки. Одним движением пальцев он заставил включиться настольную лампу и уселся в ближайшее кресло, в действительности оказавшееся очень удобным. – Я имею ввиду, Боиджия так и осталась вечным захолустьем, и никаким лучшим обществом здесь и не пахнет.
– Ты прав, – подтвердил Батул, отворачиваясь от окна. – По экономическому и социальному развитию, планета стоит на ступень ниже самой захудалой риоммской провинции.
– Вы говорили, что Боиджия – риоммская провинция, – вставил Сет.
– Значит, она самая захудалая и есть, – пожал плечами мастер Аверре.
Оба помолчали. Сет широко зевнул – сказывался перелет.
– Вижу, ты устал, – заметил Батул. – Ложись спать, отдохну хорошенько. Завтра нас ждет крайне напряженный день.
– Чем мы займемся?
– Не люблю чрезмерно любопытствующих. Завтра и узнаешь.
Мастер развернулся и пошел к выходу, но едва коснулся дверной ручки, Сет окликнул его.
– Мастер, я хотел спросить, почему, как вы думаете, Занди выбрал для воплощения своих планов именно Боиджию? Не связано ли это с Иглой?
– Именно это нам с тобой и предстоит узнать, – бросил Батул через плечо и вышел.
Оставшись наедине с собой, Сет попытался переосмыслить все, что услышал от Аверре за день и суммировать это с впечатлениями, произведенными на него Боиджией.
Одержав победу над лейрами, Занди стремился к свободе и уединению. Желание–то достойное, если бы только не одно «но» – легендарный генерал не был лишен тщеславия и мечтал создать собственное царство. Отчасти ему это удалось. Сет даже готов был отбросить в сторону свое предубеждение против него как убийцы тысяч лейров и стал воспринимать генерала как абстрактную точку отсчета событий, связанных с Боиджией и этой загадочной Иглой Дживана. Но тут начиналась какая–то ерунда. Логической связи в поступках Занди не прослеживалось. Если генерал так мечтал вершить судьбу галактики и напрямую влиять на ход истории, то почему в качестве твердыни, так сказать, своего замысла, он не выбрал планету,