будет достаточно. Стоянка наша тоже кстати. А там, глядишь – построим гостиницу небольшую. Неизвестно, как сложится жизнь теперь, раньше мы знали, что о нас заботится государство, а теперь каждый будет выживать как сможет, – рассуждал отец. Что смог, то я уже сделал, оборудование заменил всё на новое, мебель. Документы тоже все оформил по закону. Пока ты будешь учиться, я сам присмотрю за всем этим хозяйством, а там ты станешь управлять. Думаю, что у тебя всё получится, ты же у меня умница, отличница.
– Конечно, папочка, я постараюсь, я же тебя так люблю, мой милый, – Татьяна обняла и поцеловала отца.
– Со снабжением продуктами проблем не будет, – продолжил Василий Владимирович, утирая слезу внезапно скатившуюся из глаз, – мы вон не в городе большом живём, рядом деревни. Там фермеры работать начали, а значит всё будет, многих я лично знаю, договорюсь с ними, да и они сами будут рады с нами сотрудничать.
– Папа, я так рада, что ты у меня есть, я всё-всё сделаю, я буду очень стараться и поверь, что ты будешь гордиться своей дочкой.
– Надеюсь, что дочка подарит мне пару внуков, которыми я ещё успею тоже погордиться – пошутил отец.
Татьяна после этих слов смутилась и немного покраснела, поэтому поспешила перевести разговор о наследниках в другую плоскость.
– Папа, а рядом ещё АЗС, а значит машины будут чаще останавливаться. А тут наше кафе, заодно можно и пообедать. Ты знаешь, что на АЗС начальницей будет моя подруга, значит будет мне с кем в свободное время поболтать?
– Знаю, что дядя эту АЗС подарил Наташке – твоей беспутной подружке.
– Почему беспутной…? Просто она весёлая и заводная, а учится плохо не потому, что глупая, просто она с учителями не нашла общий язык, папа.
– Весёлая? Ветер у неё один в голове. У дяди своих детей нет, вот он её и избаловал, приучил жить на всём готовеньком, зачем ей учиться хорошо? Она думает, что он её до старости кормить будет, но нет, прошли те времена, ему теперь самому бы выжить, хорошо он хоть АЗС успел урвать себе. Он на неё оформил собственность ещё и потому, что боится, что у него самого её отберут.
– Кто отберёт?
– У нас всегда найдутся те, кто желает отобрать что-то у кого-то. Как раз теперь опять такие времена начинаются. Боюсь и у нас попробуют отобрать кафе или данью обложить. Вон их сколько развелось рэкетиров ещё с Горбачёвских времён. Слава богу, что сейчас конец девяностых, а не начало. Они уже почти перебили друг друга эти братки, но ещё много их осталось. Работы в городке почти не осталось, а они кормиться хотят, вот и превратились из трудяг в шакалов. А шакал, попробовавший однажды крови, уже не остановится, он никогда больше не станет снова человеком.
– Папа, ты такие страшные вещи говоришь, мне аж жутко стало. А как же милиция, государство, в конце концов…? Куда они смотрят…?
– Это, дочка, называется дикий капитализм. Страны Запада его уже прошли, а у нас перерыв от него был 70 лет, у нас он только начинается. Теперь мы вернулись туда, откуда 70 лет назад ушли,