в глазах Матейко. – А ты посидишь дома. Если позвонит Ви… если позвонит Лена, скажешь ей, что я сплю, поняла?
– Да.
– Вот и умница. Скажи мне, где ближайший магазин канцтоваров и дай мне какую-нибудь шляпу, берет – неважно…
Выйдя из подъезда, Наташа на минуту остановилась и, обернувшись, растерянно посмот-рела на длинный девятиэтажный дом, походивший на гигантскую расческу с четырьмя зуб-цами и рукояткой. Для чего она покинула его, для чего собирается куда-то идти и ее ли это желание?
Мы есть ты, и это твоя воля.
Ее воля… какая у нее воля? За нее все делают другие. Вначале Слава, теперь Вита – обе-регают ее, рискуют ради нее. А что делает она? Только принимает их помощь, отсиживается за их спинами. Где бы она была после Крыма, если бы не Слава? Где бы она была после Рос-това, если бы не Вита? Она, обладающая таким великим, могущественным даром, по сути дела не совершила и десятой доли того, что совершили простые люди. Ей вдруг отчего-то вспомнились слова Андрея Неволина, записанные его женой: «Беспрестанный отдых есть верный путь к ничтожеству», – и ее сердце протестующе стукнуло. К ничтожеству?! Нико-гда! Отвернувшись от дома, Наташа быстро пошла к дороге, повторяя про себя успокаиваю-щее заклинание: «На всякий случай. На всякий случай».
То же самое она повторяла, возвращаясь – уже с тяжелым пакетом. Во дворе Наташа ми-моходом глянула на часы и удивилась – ей казалось, что она отсутствовала недолго, но на деле прошло больше часа. Она попыталась понять, куда делось все это время, но не смогла, и ей стало страшно. Неужели ее осталось настолько мало?
Когда Наташа уже подходила к подъезду, позади громко взвыла сигнализация какой-то машины. Испуганно вздрогнув, она обернулась, чуть не выронив пакет, и увидела, как с ка-пота стоящей неподалеку «октавы» раздраженно спрыгивает огромный пушистый кот. По-том ее взгляд скользнул правее, и Наташа поспешно юркнула в подъезд, но тут же останови-лась и осторожно выглянула в приоткрытую дверь.
Вита шла со стороны сосновой рощи и еще была довольно далеко от «рукоятки» дома. Она не заметила Наташу и, судя по всему, не очень торопилась, а на углу и вовсе останови-лась, закурила, глядя куда-то в сторону реки, и холодный ветер трепал ее короткие волосы. Она казалась очень маленькой и очень одинокой, и Наташа почему-то долго смотрела на нее, точно старалась запомнить. Потом, спохватившись, побежала к лифту, на ходу расстегивая пальто и сдергивая берет, из-под которого обрадовано высыпались медные вьющиеся пряди.
Когда в замке входной двери скрежетнул ключ, Наташа едва-едва успела затолкать свой пакет в одежный шкаф, кое-как натянуть на себя один из Светочкиных халатиков, жалобно потрескивавший в плечах и груди при малейшем движении, приказать самой Светочке мол-чать об ее прогулке и нырнуть под плед. Вита, взлохмаченная и раскрасневшаяся от ветра, вошла в комнату и плюхнулась в кресло прямо в пальто. На ее лице и волосах блестели бисе-ринки влаги.
– А тут, как я погляжу, все такое же болото.