глядя вперед, на машину, еще поблескивающую снару-жи темно-синей краской. Ее ударило о деревья с такой силой, что, казалось, одна из сосен растет прямо из середины «восьмерки». В салоне бушевало пламя, горел и ствол сосны, во все стороны валил густой удушливый дым, и ветер перекидывал его из стороны в сторону и утягивал в небо. В машине что-то шипело и посвистывало, как в закипающем чайнике, хло-пали лопающиеся стекла, и, подбежав почти вплотную Схимник ощутил страшный жар.
Огонь не был скуп на зрелище, пожирая, он не скрывал того, что пожирает, и Схимник успел увидеть скорчившуюся на сиденье водителя темную фигуру, объятую пламенем. Удар бросил ее в сторону, прижав опущенной головой к дверце, пламя лизало светло-серую ткань пальто, и когда он подбежал, пламя прямо на его глазах превратило в пепел остатки светлых коротких волос на прижавшейся к дверце голове. Нетронутой оставалась только правая рука, полусвесившаяся из открытого окна – серый рукав, из-под него – гладкий вишневый шелк блузки – Схимник до сих пор помнил, каким приятно-прохладным он был на ощупь, сереб-ристый лак на ногтях, кольцо на мизинце – смешное нелепое детское посеребренное колечко с божьей коровкой.
Он хотел схватить эту руку, чтобы вытащить Виту через открытое окно, наверняка еще что-то можно было сделать, хотя подсознательно Схимник понимал, что сделать было уже ничего нельзя – никто не смог бы выжить в таком пламени. Но он почти дотронулся до паль-цев, прикрывая лицо полусогнутой рукой, когда его обхватили сзади и оттащили от машины, и в тот же момент в «восьмерке» что-то хлопнуло, и свисающая из окна рука оделась пламе-нем и исчезла из вида.
– Ты чо?! – испуганно сказал кто-то над его ухом. – Все ж… хана! Там уже нет никого! Ну ни хрена себе, а?!
Схимник легко вырвался и застыл, глядя на машину неподвижным взглядом. Теперь «восьмерка» полыхала уже целиком – и изнутри, и снаружи, почти утратив очертания, заго-релись уже несколько сосен, и свежие короткие стрелки весенней травы вокруг съеживались от страшного жара. Живых в машине уже не было. Он отступил на шаг, потом еще на один, тяжело дыша.
– Пошли отсюда – сейчас опять шарахнет! – пробурчали рядом. – Девке хана, все, нако-нец-то больше не надо за ней мотаться! Сейчас менты приедут. Давай, Схимник пошевели-вайся!
Он чуть повернул голову. В его темных глазах плясали отблески пламени, и казалось, что глаза горят изнутри и сейчас треснут, как стекла вмятой в сосны пылающей «восьмерки». Глаза внимательно оглядели стоявших рядом двоих парней, потом их взгляд скользнул на пистолет в руке одного из них, и Схимник вдруг расхохотался закинув голову, и свет блес-нул на его зубах. Смех его был странным – казалось, что кто-то монотонно колотит доской по железной ограде.
– Пошли к машине, – нервно сказал обладатель пистолета. – И хватит ржать! – он чуть скосил глаза на коллегу, ища поддержки. – Похоже, он совсем спятил…
Он не уловил движения