Эти слова Жюстин произнесла с некоторым гневом. – Словом, он вёл себя как кобель, которому только стоит увидеть сучку, как он тут же бросится спариваться. И в тот день, когда мы отправились в нашу усадьбу, я отправилась в конюшню. Я даже не перешагнула через порог. Он прямо на сене трахал прислугу, которая стонала как дешёвая шлюха. – Затем она посмотрела на Луи – Он так сильно презирал меня, что променял даже на эту вшивую рабыню. Это стало последней каплей. Ненависть съедала меня изнутри. Я шла куда глаза глядят. Шла, наверное, часа два, не меньше. Вышла на какой-то холм, где я никогда раньше не была. Там стоял бар. Альберт оказался очень вежлив.
– И сколько Вы были должны, когда узнали обо всём?
Далее последовал нездоровый смех от Жюстин.
– Самое забавное то, что я никогда не пила ничего, кроме вина многолетней выдержки. Я весь вечер пила одно из самых дорогих вин и думала о том, как вернусь, соберу вещи и уйду от этого подонка. Вино было настолько дорогим, что за пару часов мой кредит вырос до 52 дней. А когда я поняла, что деваться некуда, то стала пить, чтобы забыться не думать об этом. Но делала только хуже. Кредит рос с каждым бокалом. Я задолжала заведению 632 дня.
– И… сколько осталось? – осторожно спросил Луи.
– Я уже давно не уточняла у Альберта. Но где-то 200—250 или около того.
После недолгой паузы Жюстин спросила:
– А Вы, дорогой Луи?
Он во всех подробностях рассказал о своей горькой утрате, предшествующей прибытию в бар. Поведывав обо всём, он будто почувствовал, как в груди его наполнила какая-то лёгкость и безмятежность. Стоило излить душу, как чувство скорби заметно притихло.
– О-о-о. Луи, мне так жаль. Примите мои соболезнования.
Так он познакомился с весьма приятной и общительной француженкой, которая уже полтора года являлась постоялицей бара.
Луи был угнетён. Он не хотел ни с кем разговаривать и отсиживался в своём номере. Просто вот так, дожидаясь, когда третьи сутки подойдут к концу, солнце скроется за горизонт и он сможет покинуть стены загадочного заведения.
Время шло. Когда человек находится в ожидании чего-то, мимо его внимания не ускользает ни секунды. Порой время глумится над человеком. А терпение поражает своей жестокостью, не желая расставаться со своим узником, и ехидно выжидает, когда наступит конкретный момент.
Луи стоял перед окном, отсчитывая мгновения до того, как маленькое оранжевое пятнышко вдалеке испарится. Постепенно ожидание стало для него слишком томительным. Так тяжело становится ждать, когда ты осознаешь, как каждая доля секунды испаряется, а каждое мгновение проходит подобно беспросветной вечности. Солнечный диск не спешил уходить за горизонт. Луи прилёг на мягкую кровать и уснул.
Когда Луи проснулся, за окном уже было совсем темно, а в баре безлюдно. Он спустился вниз и отправился к выходу, минуя барную стойку.
Альберт протирал стаканы, всматриваясь в их прозрачность каждые пару секунд. Он окликнул Луи, проходящего у него перед носом:
– Луи?
Он