может, домыслы мои и опасения нелепы. Завтра во дворце бал. Король приказал, чтобы ты непременно была там, тебя представят королеве. Мне кажется, – продолжал он тихо, опустив глаза, – ты при желании все можешь, даже не быть красивой. Я охотно проиграю пари. Тебе не трудно притвориться жалкой, неуклюжей. Для короля очень много значит изящество, остроумие, живость, что тебе стоит показать себя несообразительной, неловкой, косноязычной, рассеянной, тупой? Черты лица – это еще не все. В Дрездене много красивых кухарок. Август тонкий ценитель, требовательный. Ты понимаешь меня, сударыня?
Анна отвернулась от него с глубоким презрением.
– Ах, вот как, вы приказываете мне разыграть комедию, чтобы спасти вашу честь, которую вы поставили на карту за тысячу дукатов! – воскликнула Анна, иронически улыбаясь. – Но я терпеть не могу криводушия. Вашей чести ничего не угрожает. Анна Констанция Брокдорф не из тех женщин, что могут польститься на королевское благоволение и дать себя унизить за горсть бриллиантов. Вам нечего бояться, можете быть спокойны. Мне жаль вас! На этом балу меня не будет.
Гойм стоял оцепенелый, бледный.
– Вы должны быть на балу, – выдавил он, – это не пустые страхи, дело идет о моей жизни и карьере, о всей моей будущности. Король приказал…
– А я не хочу! – возразила Анна.
– Ослушаться короля?
– А почему бы и нет, он властен над всем, чем угодно, но не над домом и семьей, здесь бог – господин. Что сделает мне король?
– О, тебе ничего, – сказал с волнением министр, – он слишком любезен с красивыми женщинами, но я отправлюсь в Кенигштейн, наше состояние конфискуют, растащат фавориты. Разорение, смерть!
Гойм закрыл руками лицо.
– Вы не знаете короля, – зашептал он еле слышно, – он улыбается и сияет, как Аполлон, но беспощаден, как Зевс. И никогда не простит того, кто посмел усомниться в его всемогуществе. Или ты будешь на этом балу, или я погиб.
– Вы полагаете, граф Гойм, – возразила Анна, – что угрожающая вам гибель так уж тревожит меня?
Она пожала плечами и снова отошла к окну.
Гойм, бледный, последовал за ней.
– Ради бога, заклинаю вас, не противьтесь воле короля!
Тут громко постучали, на пороге появился слуга. Министр нахмурил брови, приняв строгий вид.
– Графиня Рейс и графиня Вицтум!
Гойм, разгневанный, поспешил к двери. Он хотел отказать им через слугу, но тут же за его спиной увидел красивое, жизнерадостное, аристократическое лицо графини, а за ней сверлящие глаза сестры. Увы, визит этих двух дам означал, что в городе известно о вчерашнем происшествии и о приезде Анны, и что совершенная им, Гоймом, ошибка, которой он не мог себе простить, уже сделала его всеобщим посмешищем. В ином случае графине Рейс не пришло бы в голову посетить холостяцкий дом министра.
Гойм в сильном замешательстве знаком отослал слугу, и величественная фигура графини в черном платье, отделанном кружевами, предстала перед ним на пороге. Графиня Рейс, белолицая, свежая, румяная, с несколько