потрясла бабушку за плечо, но та не шевелилась. Протянув крохотную ручку, Нанетт отбросила в сторону гриву влажных от тумана седых волн. Веки Урсулы были сомкнуты, рот слегка приоткрыт. Нанетт осторожно коснулась ладошкой ее щеки. Она оказалась холодной, как застывший воск. Девочка втянула воздух, собираясь закричать, но появившаяся рядом Луизетт схватила ее за руку и сжала.
– Chut, chut[2], Нанетт. Нельзя шуметь.
– Но бабушка… – всхлипнула Нанетт. Ее тоненький голосок сразу же растворился посреди каменных валунов. – Мы должны разбудить ее!
Луизетт склонилась над неподвижной фигурой, а затем выпрямилась, глубоко вздохнув.
– Нет, ma petite[3]. Мы не можем разбудить ее. Бабушки больше нет.
– Где же она?
– Не знаю, Нанетт. Никто не знает.
– Я хочу быть с ней!
– Нет-нет, ma petite. Нельзя. Ты должна пойти с нами.
Луизетт подала знак мужу, и тот встал рядом с ней, глядя сверху вниз на хрупкое тело Урсулы. Возле нее на влажной траве лежала клюка. В ее ладони был зажат магический кристалл, как будто она умерла, прижимая его к себе.
– Придется похоронить ее здесь, – прошептала Луизетт.
– Поторопись, – ответил ее муж. – Нужно уходить.
– Oui. D’accord[4].
Нанетт смотрела, как из фургона Урсулы достали лоскутное одеяло и завернули в него тело. Бабушка не возмущалась и не попыталась воспротивиться – даже когда ее лицо оказалось накрыто тканью. Двое других мужчин, взяв лопаты, начали копать яму между менгирами. Луизетт подозвала Флоранс, чтобы та отвела Нанетт к фургону собирать вещи. Когда в свете утренней зари они вернулись, ни Урсулы, ни ее одеяла уже не было. Лишь насыпь из сероватой грязи посреди пары камней говорила о том, что это место захоронения.
Нанетт повернулась к Луизетт, чтобы спросить, что произошло, но лицо старшей из сестер было настолько угрожающе мрачным, что вопрос замер на ее губах. Девочка схватила свой узелок, усиленно моргая, чтобы смахнуть слезы, вызванные чувством замешательства и утраты.
Лошадей отвязали и, шлепнув по крупу, пустили бегом. Фургоны были брошены на месте – яркое кольцо посреди поля с каменными столбами. Набив самыми ценными пожитками сумки и корзины, клан отправился в путь пешком. Теперь кристалл перешел в распоряжение Луизетт, гримуар Урсулы тоже был уложен вместе с ее вещами. Позже Нанетт узнала, что клюка была похоронена вместе с бабушкой, потому что никто не владел силой, достаточной для того, чтобы ее использовать.
Семейство Оршьер оставило бабушку Урсулу, могущественную ведьму, покоиться в одиночестве. И лишь бессмертные менгиры стояли на страже ее жалкой могилы.
Книга Нанетт
1
1834 год
Нанетт тряхнула поводьями и причмокнула, погоняя пони. Тот ненадолго перешел на рысь, но вскоре вернулся к привычному шагу. Крытая повозка, ранее груженная овощами и сырами, которые Нанетт продала на субботнем