сама себя. Скоро ей показалось, что метель как будто стала стихать. Огни стало видно яснее. Анька шла, не останавливаясь.
Поздно ночью на другом берегу Невы, едва живую, еле-еле держащуюся на ногах Аньку подобрал наряд милиции. Ее отправили в больницу, где и нашли ее обезумевшие от страха родители. Анька увидела мать и отца как будто в тумане, протянула руки, прошелестела неслышно:
– Мамочка, я заблудилась.
Голоса не было совсем. Скоро у нее начался жар, она погрузилась в беспамятство тяжелой пневмонии.
6. Мирабела
Дом, в котором стала жить Орнела с мужем, стоял на возвышении, у поворота вьющегося над обрывом серпантина дороги, и смотрел кружевными окнами на блестевшее вдали море. Дом невелик, но весь выкрашен свежей краской, обставлен новой мебелью – отец Фантино постарался для новобрачных.
В доме было все, до самых мелких мелочей. Орнеле даже не пришлось взять приданое, приготовленное для нее бабушкой.
– Не сердись, бабузя, наживем дом побольше, все заберу, – смущенно смеялась Орнела. Ей было неловко и грустно не взять бабушкино, но и рассердить свекра она боялась. И ей все казалось, что дом чужой, временный – не было в нем ничего из ее жизни, ничего, что она могла бы назвать своим. Но это она прятала глубоко в сердце, не показывала никому.
Зато уж напоказ – как она гордилась! Она – сеньора, хозяйка дома! Приходили на чашку кофе подруги, завистливо оглядывали каждый уголок. Каким легким взмахом руки она стелила на стол кружевные новенькие салфетки, как привычно наливала из посеребрённого кофейника кофе в прозрачные, тоненькие, как яичная скорлупа, золоченые фарфоровые чашечки – будто других и не видела в жизни.
Особенно любила Орнела, когда приходила Мирабела, Белуча – с раннего детства лучшая ее подруга. Красавица Бе-луча, счастливица Белуча, у которой было так много платьев, что она, не задумываясь, отдавала Орнеле те, что уже надевала два-три раза; у которой был собственный автомобиль, которая могла сама решать, учиться ли ей, и где учиться.
Мирабела радовалась за подругу:
– Нелита, солнце мое, как красиво в твоем доме. Какой модный торшер, проигрыватель! И сколько пластинок! Какой лакированный стол! И какой миленький у тебя муж! Вот уж красавчиков нарожаете. Смотри же, первенца я буду крестить! Будет у меня крестный сыночек!
– Обещаю, Белуча, готовь подарки крестнику, – улыбалась Орнела и сердце ее замирало.
Промелькнули первые медовые недели, Орнела стала маяться тошнотой. Лицо отекло, руки и ноги ослабли, хотелось спать, спать – и ничего больше. Она старалась не поддаваться: вставала, готовила, подавала мужу завтрак, свежевыглаженную сорочку, начищенные туфли. Он трепал ее по волосам, улыбался:
– Ничего, Нелуча, все пройдет, потерпи! – И уходил до вечера. Она падала в постель, как подкошенная, хотела только одного: чтобы он не пришел слишком рано. Так прошло два месяца.
Орнела стала замечать, что муж приходит