и вскочил со стула.
Дверь открылась. В кабинет по-хозяйски вошёл среднего роста изящный португалец с большими пышными усами. Чистая и отглаженная полицейская форма на нём была подогнана по фигуре и практически незаметно отличалась по цвету, из чего сразу складывалось впечатление, что она не выдана со склада, а пошита на заказ. По ухоженному лицу вошедшего трудно было определить возраст. Ему могло быть как тридцать с небольшим, так и все пятьдесят. Полуэктов приветствовал старшего по званию стоя, держа руки по швам, и слегка расслабился, когда офицер соизволил перекинуться с ним несколькими словами. Бочком-бочком освободил место для начальника, который непринуждённо уселся за стол и сложил перед собой в замок руки, а сам примостился возле несгораемого шкафа, освободив стул от пачки бумаг.
– Задержанный, с вами будет говорить капитан Антонио Мартим Жушту Сантьягу Алмейда, – бесстрастным голосом проинформировал эмигрант.
– Кто все эти люди? – удивился Денис.
– Не паясничайте, Муромцев, – с раздражением скривился Полуэктов. – Если я скажу господину капитану, что вы над ним издеваетесь, он упрячет вас под замок на семьдесят два часа, а потом отправит на родину. Вы ведь любите родину, Денис?
– Люблю, – честно признался лаборант, глядя в исполненные ненависти глаза переводчика.
«Депортировать меня оснований нет, – прикинул варианты Денис. – Помурыжить можете, гады. Трое суток, говоришь? Арина столько не прождёт. Уйдут в море без меня. Каждый день фрахта стоит денег, а их в обрез. Экспедицию не захочет срывать, но один Казаков программу не выполнит. Да и я окажусь дураком, если останусь на берегу. Что вам от меня нужно? Ладно, не буду паясничать. Надо выйти, а там хоть трава не расти. Над морем связи нет».
Капитан Алмейда придвинул к себе чистый лист бумаги, взял из стаканчика шариковую ручку, перекинулся парой фраз с переводчиком.
– Господин капитан желает знать, где вы были вчера во второй половине дня, – строгим голосом сказал Полуэктов.
– Гулял по Лиссабону, – как можно безразличнее ответил Денис.
– А точнее?
– Осматривал достопримечательности. Площадь какую-то, дворец, архитектуру всякую.
– Что вы делали потом?
«Он что-то знает? – встревожился лаборант, но виду не подал. – Что-то подозревает и строит допрос на догадках?»
– Вернулся в гостиницу.
– Чем вы занимались вечером?
– Вечер я провёл в номере. За день устал.
Переводчик переводил. Капитан делал пометки, негромко задавал вопросы, посматривал на реакцию Муромцева.
– Куда вы пошли ночью? – выпалил Полуэктов, и глаза у него загорелись от предвкушения победы, как у азартного рыбака.
«Ничего они не знают, ни о чём не догадываются», – понял Муромцев и успокоился.
– Ночью я спал, – пожал он плечами. – Говорю же, устал за день, поэтому спал как убитый. У меня есть двое свидетелей, мы снимали один