а его соперников – благородными рыцарями. Истина же состояла в том, что эти учтивые воины прибегали к помощи наемников – адвокатов, экономистов, биржевых аналитиков, которые выполняли грязную работу и осуществляли тыловые маневры; затем, когда противник так слабел, что мог оказать лишь вялое сопротивление, соперники Коула выходили на поле битвы, по-джентльменски вооруженные только шпагой. После краткой, символической дуэли эти рыцари прикладывали клинок ко лбу, вежливо приветствуя жертву, протыкали ее насквозь, а затем удалялись, предоставляя наймитам хоронить покойника.
В отличие от этих корпоративных дуэлянтов Коул был скандалистом, уличным драчуном, которого волновала только победа. В результате он нажил множество врагов и нескольких друзей наряду с незавидной славой жестокого и неотесанного грубияна, которую считал отчасти заслуженной, и беспринципного человека, каким он вовсе не был.
Но это ничуть не задевало Коула. Кровные враги, несправедливые публичные нападки, злоба и обида были неизбежной ценой успеха. Коул платил ее, не жалуясь, как и другие решительные провидцы, которые, подобно ему, умудрились за последние два десятилетия собрать богатый урожай с истощенной почвы в экономическом климате, считающемся нездоровым.
– В конце восьмидесятых то же самое говорили о Мэтте Фарреле и его международной корпорации, – многозначительно напомнил Коул Глории. – А теперь он фаворит Уолл-стрит.
– Верно. И отчасти это заслуга отличной рекламы, которую сделал ему шумный брак с богатой наследницей, а также более открытый стиль общения.
Коул взглянул на дверь и приветственно кивнул главному консультанту корпорации Джону Недерли, которого впустила в кабинет секретарь. Глория начала приподниматься, смирившись с поражением.
– Когда вы хотите провести эту пресс-конференцию?
Глория не поверила своим ушам.
– Как можно скорее. Может быть, завтра? Мы успеем подготовиться.
Коул подписал еще несколько бумаг, поданных секретарем, но не отвел глаз и покачал головой.
– Сегодня я улетаю в Лос-Анджелес и пробуду там до среды.
– А в четверг?
– Я проведу в Джефферсонвилле четверг и пятницу, улаживая семейные дела.
– Тогда в субботу? – с надеждой подхватила Глория.
– Хорошо.
Но радость Глории убила в зародыше секретарь, которая перевернула страницу настольного календаря, указала запись на ней и произнесла:
– Боюсь, суббота отпадает – днем вам надо быть в Хьюстоне.
– В Хьюстоне? – с раздражением переспросил Коул. – Зачем?
– Чтобы присутствовать на балу Белой Орхидеи. Вы пожертвовали скульптуру Клайнмана для благотворительного аукциона, который состоится перед балом, и собравшиеся пожелают поблагодарить вас за великодушие.
– Отправьте туда кого-нибудь другого.
Все,