ты растолкуй.
– Растолкую. Потом. Сейчас я немного того… Рассольчику бы, а?! Капустного, – мечтательно закатил он глаза.
– Скажешь тоже. Его здесь днем с огнем не сыщешь.
– Тогда – на боковую. Утро вечера мудренее.
– А я? – как-то по-бабьи всплеснул руками Борька. – Куда деваться мне? Не может же барон Скосырев в таком виде предстать пред леди Херрд. Можно я у тебя, на диванчике?
– Валяй, – разрешающе кивнул Костин. – Только имей в виду: после выпивки я храплю.
– А я – нет. Черт с тобой, храпи на здоровье, – свернулся калачиком Борька и тут же захрапел.
Глава IХ
Утро было настолько мудренее вечера, что Борька целый час отмокал в ванне, а потом дал зарок водку больше не пить.
– Перехожу на вина, – сказал он. – Водка – не для здешнего климата. Пить водку в Испании – это все равно что среди бела дня, да еще с самоваром, чаевничать в Сахаре.
Всю следующую неделю Борька играл роль по уши влюбленного барона, который рад бы ни на минуту не покидать свою Ламорес, но дела на бирже складываются так скверно, что все чаще приходится отвлекаться на проведение финансовых операций. В отель он возвращался все более мрачным, обязанности пылкого любовника выполнял кое-как, а однажды, что уж ни в какие ворота, забыл побриться и освежиться чудно пахнущим одеколоном.
Леди Херрд не на шутку встревожилась.
– Что с тобой? – тормошила она барона. – Чем ты озабочен?
– Ох, Ламорес, – вздохнул барон. – Дорогая моя Ламорес, тебе этого не понять. Все дело в падении курса акций. Мое состояние вот-вот исчезнет, как дым. И что тогда? Что делать, куда деваться? Поправить ситуацию еще не поздно, но для этого нужны свободные деньги, а их у меня нет – все вложены в дело.
– Только-то и всего?! – с покровительственной улыбкой потрепала его вихор леди Херрд. – Дурашка ты мой, дурашка, разве можно из-за такой ерунды расстраиваться самому и расстраивать меня? Сколько там тебе надо: тысяч сто, двести?
– Пятьдесят, – неожиданно для себя брякнул Борька. – Но не песо, а фунтов стерлингов, – в последний момент решил не продешевить Борька.
– Естественно, – со знанием дела кивнула леди Херрд. – На песо ничего путного не купишь. Одевайся, мой дорогой, и пойдем в банк: я сейчас же переведу на твой счет пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. И чтобы такой кислой физиономии я больше не видела! – шутливо щелкнула она барона по носу.
Когда с финансовыми делами было покончено и барон Скосырев снова стал самим собой – веселым, энергичным, нагловатым и, конечно же, неотразимым, когда вся фланирующая по набережной публика, не скрывая восхищения, раскланивалась с элегантно-обворожительной парочкой, леди Херрд вдруг потянула барона к витрине ювелирного магазина.
– Дорогой, – промурлыкала она, – я давно хочу сказать, что в твоем изысканном туалете не хватает одной детали.
– Да? – удивился Борька и на всякий случай проверил, все ли у него застегнуты пуговицы. – И что это за деталь?
– Вот она, – указала Ламорес на жемчужную заколку для галстука. – Я хочу ее тебе подарить.
«Дожил, –