лыжах в Сочи, они познакомились с Аней. Роме она казалась неземным созданием: высокая, гибкая, с чёрными вьющимися волосами… и в то же время такая открытая и улыбчивая. Она играла на скрипке и сама писала музыку: последнее Роме и вовсе трудно было представить. Он боготворил её, а Виталик подшучивал. Что же удивительного, что замуж она вышла за Виталика…
К тому времени Виталик уже строил карьеру журналиста оппозиционного толка – весьма успешно. Он знал, как нужно подать факты, чтобы вызвать эмоциональный отклик, заставить людей по-настоящему презирать преступников во власти. Разумеется, его запугивали, арестовывали, «разоблачали». Но он не потерял оптимизма и воли продолжать – и это, по мнению Ромы, было достойно восхищения.
– Итак, что скажешь, дружище? – спросил Виталик.
– Думаю, если ты выпустишь это, тебе конец.
– Я не об этом спрашивал, – скучно ответил он. – А о самих фактах.
– Это… чудовищно. Мерзко.
Виталик кивнул. Про себя он отметил, что Рома не прибавил «если это правда». Доклад получился убедительным: не зря он вложил в него все силы, всё стремление к истине. Всю ненависть.
За четыре месяца, проведённых в зоне конфликта, он собрал информацию десятках военных преступлений. Похищения мирных жителей с целью получения выкупа, пытки, артобстрелы гражданских объектов – по ошибке или ложной наводке. Он проводил расследования, выясняя, какие офицеры федеральных войск стояли за хмурыми «ополченцами» в куртках, бронежилетах и без знаков различия. И наконец, он сам провёл четыре дня в плену, в вонючей яме, куда его посадили по подозрению в шпионаже, отобрав удостоверение СМИ. Выпустили его лишь благодаря усилиям коллег, которые всё это время обрывали телефоны минобороны, СПЧ, ОБСЕ. Худой солдат с седыми висками выставил изнурённого Виталика на улицу, где его ждал джип съёмочной группы, и буркнул: «Валили бы вы отсюда, ребят».
Всё, что Виталик выяснил, видел и чувствовал, теперь было изложено на трёх сотнях страниц.
Он пожал плечами:
– Мерзко – так и есть. И это лишний раз доказывает, что обнародовать факты необходимо.
– Виталик! – с первой минуты их встречи Виталик видел, что Рома сдерживает кипящие чувства. Теперь же он, похоже, начал терять самообладание. – Ты был там. Ты видел, на что способны эти люди. Они раздавят тебя одним пальцем! Даже если ты заменишь везде своё имя, тебя вычислят на раз-два!
– Э, нет, – Виталик погрозил пальцем. – Я не собираюсь скрываться. Наоборот: я буду выступать от своего имени и постараюсь распространить информацию как можно шире. Только так от неё будет толк. А защитит меня только гласность.
– Ты же лучше меня знаешь, что бывает с теми, кто мешает власти…
– Ага, – Виталик внезапно улыбнулся и подмигнул. – Но только вот – как там Высоцкий пел? – быть ни при чём ещё хуже. Разве не так? Знать о преступлении и молчать – значит быть соучастником.
– Телеги