глухо. – Не может быть. Джорджи?
– Уверяю тебя…
– Но этого никак не может быть! – воскликнул он, но в его словах звучало не сомнение, а ужас. – Такая красавица! Ведь она не была… то есть она не выглядела столь… Да ведь никто не может до такой степени измениться.
– Не могу с тобой согласиться, – довольно жестко сказала Джорджина. – Это произошло не за одну ночь, как ты понимаешь. Если бы ты постоянно видел меня, ты бы наблюдал постепенные перемены… но тебя ведь не было… Клинтон, который отсутствовал три года, был поражен переменами, но все же узнал меня.
– Но он твой брат! – возразил Малкольм.
– А ты мой жених! – парировала она.
– О Боже мой, я надеюсь, ты не думаешь… Это было сколько… пять или шесть лет назад? Я даже подумать не мог, что ты меня ждешь… И потом эта война… Она все изменила, разве ты не понимаешь?
– Нет, не понимаю. Ты находился на английском судне, когда началась война, но не по своей вине. Ты оставался американцем.
– В том-то и дело… Я никогда не считал себя американцем. Это мои родители хотели осесть в Америке, а не я.
– Что ты хочешь этим сказать, Малкольм?
– То, что я англичанин и всегда им был. Я так и сказал, когда меня завербовали, и они поверили, что я не дезертир. Мне позволили наняться матросом на судно, что я с радостью и сделал. Мне было все равно, с кем плавать. Постепенно я сделал карьеру. Сейчас я второй помощник на…
– Мы знаем название твоего судна, – перебила его Джорджина. – Благодаря этому и нашли тебя, хотя нам понадобился целый месяц. У вас учет и регистрация поставлены из рук вон плохо, тут американцы здорово превосходят вас. Мои братья всегда знают, где можно найти любого члена команды, когда он на берегу… Ну да это просто к слову. Значит, ты встал на сторону англичан! Четверо из моих братьев были каперами во время войны, и ты мог убить любого из них!
– Спокойней, девочка, – вмешался Мак. – Ты ведь знаешь, что он вынужден был воевать против нас.
– Да, но он это делал добровольно! Ведь он настоящий предатель!
– Нет, он говорит о любви к стране, где родился. За это нельзя винить человека.
Да, нельзя, как бы она того ни хотела. Проклятые англичане! Как она ненавидела их! Они не только выкрали Малкольма, но и полностью переделали его. Он был теперь англичанином и, по всей видимости, гордился этим. Но он был еще и ее женихом. А война как-никак уже закончилась.
Лицо у Малкольма полыхало – то ли от смущения, то ли от досады за прозвучавшее в словах Джорджины презрение. У Джорджины щеки тоже разрумянились. Да, не так представляла она себе встречу с женихом.
– Мак прав, Малкольм. Я сожалею, что приняла так близко к сердцу то, что… в общем, уже не имеет значения. Ничего не изменилось. Мои чувства остались прежними. И доказательство тому то, что я здесь.
– А почему ты сюда приехала?
Джорджина несколько секунд молча смотрела на него, затем ее глаза сузились до щелок.
– Почему? Но ответ очевиден! Вопрос в другом: зачем мне нужно было приезжать сюда?