на какой-то там синдром,
А это сердца откровение
На наш большой, родной дурдом.
Да-да, это тот самый рядовой Рябов, из его дивизиона, а позже в Афгане старший лейтенант Рябов. Там он с ним тоже случайно встретился под Кандагаром – теперь стал известным бардом и даже пластинку выпустил.
Вспомнил Михалыч, как он попытался помочь рядовому Скворцову, получившего два ранения в Афганистане. Тогда он поднял на ноги всех друзей из Военно-Медицинской Академии, – но бесполезно, ничего в архивах не было найдено. А ведь ранило Скворцова на его глазах, но свидетельские показания, как ему пояснили, не являются доказательством. А сколько «замылено» наград! Когда они сбили первые два «Фантома», командиру дивизиона присвоили звание Героя, заместителю дали орден, а ему, командиру взвода управления и наводящим – благодарности. Но он сам видел представление, куда не забыл себя вписать и политрук Непорчук. Вот он-то все же орден получил, а куда пропали остальные, одному Богу известно.
Но военная бюрократия советских времен была устроена по другому принципу, – поменьше шума и поменьше льгот. Раньше если только подарки принимали, да высшим чинам охоты устраивали. Взятки же в армии явление новое, так сказать демократическое. Когда горячие точки появились, матери на последние деньги жизни своих сынов выкупать стали. Ну, еще во времена демократии распродажа военного имущества шла вовсю, на рынках чуть ли не в открытую оружием торговали.
Размышления Михалыча прервал звонок в дверь. Сиделка пришла, – улыбнувшись, подумал он.
Через полчаса в комнату постучали.
– Войдите, – пригласил Михалыч.
В комнату вошла Светлана. Она видимо что-то собиралась сказать, но как это часто бывает у молодых и любознательных, сразу отвлеклась. Окинув взглядом холостяцкую обстановку, она непроизвольно задала чисто женский вопрос:
– Вы тут один живете?
Михалыча это даже развеселило:
– Нет, там за стенкой у меня постоялец раненный, которому постоянный уход нужен.
– Да ну вас, – чуть смутилась Светка, продолжая знакомиться с обстановкой.
– И вам не скучно?
– Нет, у меня же вон сколько друзей и подруг, – он указал на книги.
Светка быстро пробежалась по корочкам и заявила:
– Нет. Мне такое не интересно, у вас все больше про войну и про религии всякие… – но она не договорила, так как ее ее взгляд остановился на большом белом пере.
– Нравиться?
– Необычно… и цвет такой белый… и пыль на него не садиться.
Михалыч подошел к Светлане и осторожно взяв за плечо, развернул ее.
– Вы что-то хотели мне сказать?
– Ах, да, я хотела пригласить вас на блины. Вы их с вареньем черничным пробовали?
– С домашним? – Никогда!
– Так пойдемте, – обрадовалась Светка, – а я боялась, что вы откажетесь.
На кухне уже сидел Вовка, перед которым стояла большая тарелка, накрытая другой тарелкой меньших размеров,