сорвался вниз. Давно это было, почти тысячелетие тому назад. Вот и избавление от человеческой кары, от бремени жизни. Бесконечное падение в безвременном пространстве, наполненном нитями пустоты, что неподвластны и самим Темным Князьям, и вашему Богу.
– Пустоты? – спрашивает юноша тихо, боясь пошевелиться. Он никогда не назвал бы своего деда «старым маразматиком», хотя тот не упускал возможности пошутить по этому поводу. Наверное, даже странно, но мальчишка с детства верил в каждое сказанное им слово.
Комната кружится, а портреты предков укоризненно глядят на него, неразумного. Он и сам теряет счет часам и минутам, подчиняясь сумрачному безмолвию старого дома. Кружится, кружится комната, а господин Фель все еще пристально смотрит в его большие, словно матовые глаза, обрамленные пушистыми ресницами.
– Думай о тишине как об отсутствии звука. Место, у которого нет ни конца, ни начала. Место, где не существует границ измерений, где объем и форма ничего не значат. Сумасшедший художник сказал бы – она живая, бесконечная Бездна, она пульсирует изнутри, словно по ее холодным чёрным венам течет ледяная кровь. Капает на голову Странника, капают с потолка его спутанные мысли, растекаются воспоминания по мерцающему листу информации на самом краю Вселенной, сливаются воедино сумасшедшие образы потерянного в складках материи существа. Он – часть вечности и бесконечное небытие, он – начало и конец, ноль и единица. Заполнить собой Бездну и не существовать в ней. Он летел вниз, прорезая пространство. Летел, разрывая паутины орбиталей и задевая звезды. Летел куда-то прочь, сквозь космические пустыни и пульсары, звездные скопления и гравитационные поля Черных дыр. Место, где пространство лишено своего верного спутника – времени. Когда-то он искал свободы и истины, а находил бреши между мирами. Он искал Абсолюта – и обнаружил его здесь. Абсолютна лишь пустота. Он летит в никуда.
– В никуда… – как завороженный повторяет мальчик, разглядывая свои пальцы. Сейчас дедушка казался ему страшнее всякого ночного кошмара, а его сказки отчего-то такими реальными, что ноги сводило судорогой. Часто рассказы господина Феля могли поспорить с фантазиями братьев Гримм и извращенными апокрифическими вариантами Евангелие, где Богоматерь становилась воплощением суженой Иисуса, но сейчас он впервые хотел бежать со всех ног. Теплые глаза пожилого мужчины гипнотизировали. «Дедушка» говорил о чем-то страшном, непостижимом, что было куда больше и масштабнее всего, что до этого знал юноша.
– Ты просто повторишь мои слова, даже не попытавшись понять? – дедушка смотрит укоризненно – Вот так принимая готовый ответ, ты совсем разучишься думать самостоятельно, знал об этом? Согласись, звучит глупо: «В никуда». Человеческий разум! Какая безделица. Тебе никогда не хотелось рассуждать, что, может, и Бездна имеет вязкое дно, залитое каплями ее собственной крови, что однажды закончится бесконечная