именем, а вот своё имя для него священно, и он никому не позволит под ним писаться. И этот-то клинический факт и не давал повода усомниться в том, что на заседании присутствуют именно члены клуба, а не их временные, подставные лица.
– Что ж. Начнём по порядку. – Явно преследуя провокационную цель, – по нервировать членов клуба, – таким образом озвучил себя сэр Паркер, приступив к осмотру присутствующих на заседании лиц. И, пожалуй, судя по дрожи некоторых рук, ему удалось внести сумятицу в головы членов клуба, которые не то чтобы не привыкли, а они как натуры совершено чувствительные, не любили, когда их так пристально рассматривали, и не дай бог, ещё считали – они прекрасно догадывались о том, что под собой всякий их подсчёт подразумевал, и за кого их часто считали – Сам самовлюблённый эгоист и конченый наркоман!
– Нет, это понятно, что руки герра Ватермана дрожат – при его специализации в жанре мистического ужаса, без должного злоупотребления пробников в магазинах, зачастую никуда и не пустят, кроме как только в кромешный ад, где ему самое место. Но вот почему руки сэра Монблана дрожат, то это весьма интересно. – Задумчиво глядя на дрожь рук сэра Монблана, размыслил про себя сэр Паркер.
А ведь сэр Паркер, хоть изначально и сказал, что он сейчас начнёт свою проверку по порядку, всё же этот порядок не включал в себя, как самого себя, так и сэра Монблана, хотя бы по причине их значительного веса в литературе, которую все они здесь находящиеся, в зависимости от своего вклада в неё, поскольку постольку и представляли. И тут понятно, что величина вклада в эту дисциплину, во многом зависела от тех отпускных возможностей и вместе с ними ограничений, на которые пошла природа, выделяя и наделяя талантом то или иное лицо претендента на своё инвестиционное место в литературной дисциплине.
Ну а сэр Паркер, без ложной скромности, ну и для справедливости стоящей в его глазах, а также сэр Монблан, хоть частенько и жаловались (в основном по теме, на скудность тем для сюжета), но могли не жаловаться на то, что их природа талантом обделила, – но таков человек, ему сложно удовлетвориться имеющимся, – мог, да не только мог, но и смел самоуверенно заявлять, даже если его об этом не спрашивали, что он определённо отмечен судьбой. И стоило только кому-то усомниться в этом, как сэр Паркер, не дожидаясь пока это сомнение оформится в слова, – ему одной кислой рожи журналиста достаточно увидеть, чтобы понять как того гложет зависть к столь успешному беллетристу (так сэр Паркер, себя в минуты своей восторженности называл, а так он всегда по простому, заговорщицки подмигнув глазом, представлялся: «Да, я тот самый, сэр»), – парировал его возможный выпад.
– Знайте. – Угрожающе посмотрев на предвзятого журналиста, а они, по мнению бывшего журналиста сэра Паркера, другими быть и не могут, обратился к нему сэр Паркер. – Я никогда не прибедняюсь. Я можно сказать, щедрый. И у меня, если будет