появилась и Зойкина мать. Колькина тёща то есть.
– Васька, за тобой много толпы?
– Да нет. Ты тут посиди до очередного, а я сбегаю домой, «чердак» поправлю!
– И всё-таки сколько?
– Да всего две Мухи за мной! Молодая и старая!
И убежал. А я сидел и, улыбаясь, думал: «Вот если Зойка с матерью уедут отсюда, то тогда, может быть, и будет у них шанс назваться своей настоящей татарской фамилией. Но пока они рядом с Николаем, так и будут две Мухи – молодая и старая!»
Было у Николая какое-то гипертрофированное чувство справедливости. Зная свою непомерную ударную мощь, он старался избегать конфликтов. Если инцидент был несущественным предупреждал: «Не зарывайся, брат! А то из трусов выпрыгнешь!» И этого было достаточно. Но за чужую, и свою правоту мог порвать в лохмотья любого. Однажды после силосной компании наша «зондеркоманда» ожидала в Ногликах дорогой сердцу «Пятьсот весёлый экспресс». Затарились, как положено. Дорога дальняя. И «в полдень джентльмены выпивали и закусывали». И, что там не поделил всегда добродушный Ванька Курушин с Худяком – одному Богу известно! Мужики рослые, здоровые. Не мне чета. Только, возвратившись из привокзального киоска, я с удивлением разглядывал, как они и ещё двое «присяжных» уютно лежали в рядок на перроне.
– А чё они тут делают? Кто-нибудь объяснит? – удивляюсь с полупьяна.
– Ой, Сирёгу! – Ромка Галимов выкатил глаза. – Чива-та за Гондурасу заспорили. И Панаму. Сильно спорили! Сыматрю, рубашка рвать хочит! Я к ним! Минабат, гаварю, чива вам там нада? А тута Витьку с Мишком пришёл, Америку принёс. И рубашку – хрясь!
– Одну?
– Защем? Читыре! А Муха минобатому прибежал искат.
– Нашёл?
– Ага! Вот лежат!..
А ещё нас сдружило с Мухой то, что в далёкой юности я тоже «плясал» на ринге. Потом врачи выгнали. Слабое глазное дно. Ослепнуть мог от хорошего удара. Но второй юношеский разряд всё же выколотил. И на том спасибо. Поэтому, кроме всего прочего, у нас были общие точки соприкосновения и в этом. И в компании его шутки всегда были вовремя и к месту. Никогда не случалось такого, чтобы он «не попал». Как другу ему цены не было. Последнюю рубаху, если нужно, с себя снимет. Не подведёт никогда. Ни при каких обстоятельствах. «Муха сказал!» – звучало авторитетно. Хлебнул всего в своей жизни. И немало. После развода с первой женой чуть не спился. Со спортивной карьерой пришлось «завязать». Но нашёл в себе силы, уехал из Украины. На золото. Там и с Зойкой познакомился. Любил её сильно, но… Но и с Зойкой прожил года два. В крайнем случае при мне. Схлестнулась Зойка с нашим главным инженером. Бурный и недолгий роман кончился тем, что нашёл инженер чистую, хорошую девочку-десятиклассницу, женился на ней, а Зойка осталась не при делах. Его Коля трогать не стал. Ей закатил затрещину, от которой она несколько дней провалялась дома, а потом открыл дверь и коротко сказал: «Уходи!» И сошелся с другой женщиной, которая родила ему позже двух Мушеняток.
Ох