плечи, как какой-нибудь генерал, столкнувшийся с неповиновением:
– Да ты просто дерзкий…
– Оставь его, – негромко перебил брата Купер. – Он уже получил свое наказание, когда все эти люди говорили о нем.
Чарльз внимательно посмотрел на Купера и с изумлением понял, что этот худой серьезный человек знает о нем очень много. Чтобы скрыть смущение, он отвернулся и уставился в окно кареты.
Орри все никак не мог успокоиться и хотел поспорить. Но Кларисса коснулась его руки:
– Купер прав. Не стоит ни о чем говорить, пока не доберемся до дому.
Несколько минут спустя Кларисса попыталась обнять Чарльза за плечи. Он отстранился. Она взглянула на старшего сына и покачала головой.
Когда они приехали в Монт-Роял, Тиллет выпорол Чарльза, несмотря на протесты жены. И повторил то, что говорила женщина на свадьбе:
– Он плохо кончит. Разве тебе нужны другие доказательства?
Кларисса лишь молча, с тревогой смотрела на мужа.
В большом доме Резолюта часы пробили два.
Ночной воздух был влажным и душным, и от этого у Мадлен Ламотт еще больше усиливалось чувство, что она попала в ловушку. Ее чудесная ночная рубашка сбилась до самой талии, но Мадлен боялась ее поправить. Любое движение могло разбудить ее мужа, негромко храпевшего рядом.
День был утомительным, но самыми ужасными оказались последние несколько часов, которые принесли ей немало боли и разочарования. Она ожидала от Джастина нежности и такта, и не только потому, что он был старше, но и потому, что именно так он вел себя в Новом Орлеане. Однако теперь она знала, что вся его учтивость была лишь притворством ради того, чтобы произвести хорошее впечатление на ее отца и на нее саму.
Трижды за эту ночь она получила горький урок. Трижды Джастин заявлял свои права. И делал это грубо, ни разу даже не спросив ее согласия. У нее осталось только одно небольшое утешение: столкнувшись с его непорядочностью, она могла уже не стыдиться своего обмана.
Эту маленькую хитрость – немного крови при первом супружеском объятии – ей помогла устроить мамушка Салли, которая разбиралась в таких вещах. Обман был необходим, потому что Мадлен по глупости позволила себя соблазнить в совсем еще юном возрасте. И хоть эта единственная ошибка изменила всю ее жизнь, она тем не менее сохранила представления о девичьей чести, почему и вынуждена была прибегнуть к обману в свою первую брачную ночь.
Это случилось, когда ей было четырнадцать. От того летнего дня у нее остались яркие воспоминания о Джерарде, беспечном красивом юноше, который работал стюардом на одном из больших пароходов, ходивших по Миссисипи. Мадлен познакомилась с ним случайно, гуляя однажды по набережной. Ему было семнадцать, и он был таким веселым и привлекательным, что Мадлен вскоре перестала обращать внимание на тихий голос совести и убегала к нему на свидание, когда его пароход приходил в город, а это случалось в то лето каждые десять дней.
Позже, уже в августе, в темный грозовой день, она уступила его мольбам и пошла с ним в какую-то убогую