этого. Но он был достаточно хорош, чтобы ей бегать за ним ночью по большим дорогам и играть с ним в кустах в тот вечер, когда он уезжал… Спроси у нее, увидим тогда, посмеет ли она отпереться здесь, когда Арне лежит мертвый – и тому виной она и ее распущенность…
Лавранс не стал спрашивать; он повернулся к Гюрду:
– Уйми свою жену – она сама себя не помнит!
Но Кристин подняла свое бледное лицо и с отчаянием окинула всех взором:
– Я вышла навстречу к Арне в последний вечер, потому что он просил меня о том. Но не было между нами ничего непозволительного. – И вдруг, словно собравшись с духом и сразу поняв все, она громко закричала: – Я не знаю, что ты хочешь сказать, Инга, неужели ты клевещешь на Арне, когда он лежит тут перед нами? Он никогда не искушал меня и не соблазнял!..
Но Инга громко рассмеялась:
– Не Арне, нет! Но Бентейн-попович – он не позволил тебе так играть с собою! Спроси-ка у Гюнхильд, Лавранс, которая смывала грязь со спины твоей дочери, спроси у любого из тех, кто сидел под Новый год в людской у епископа, когда Бентейн насмехался над Арне, что тот дал ей уйти и остался с носом, одураченный ею! А потом она позволила Бентейну идти с собой под одним плащом и хотела поиграть с ним в ту же игру…
Лавранс схватил ее за плечо и зажал ей рот рукою.
– Выведи ее вон, Гюрд! Стыдно тебе говорить так у тела этого доброго и хорошего юноши, но если бы даже все твои дети лежали тут мертвыми, все равно я не стал бы слушать, как ты клевещешь на мое дитя; а ты, Гюрд, ответишь мне за слова этой сумасшедшей женщины.
Гюрд взял жену за руки и хотел было увести ее, но сказал Лаврансу:
– Однако Арне и Бентейн действительно говорили о Кристин в тот вечер, когда мой сын лишился жизни. Ты, понятно, не слыхал об этом, но по приходу еще осенью ходили разговоры.
Симон ударил мечом по стоявшему около него сундуку:
– Нет, добрые люди, вы должны найти другой предмет для разговоров в этом скорбном покое, а не болтать о моей нареченной невесте!.. Священник, разве вы не можете унять этих людей, чтобы здесь соблюдался должный порядок?..
Священник – Кристин разглядела теперь, что это был младший сын из Ульвсволда, приехавший домой на Рождество, – раскрыл книгу и снова встал у помоста. Но Лавранс закричал, что он заставит всех, кто говорил о его дочери, кто бы они ни были, пожалеть о своих словах, а Инга завопила:
– Возьми, возьми мою жизнь, Лавранс, как она отняла у меня всю мою радость и утешение, и сыграй ей свадьбу с этим сыном рыцаря, но все-таки люди знают, что она стала женою Бентейна на большой дороге!.. На! – И она швырнула Кристин через гроб простыню, которую Лавранс подарил ей. – Не надо мне полотна от Рагнфрид, чтобы обряжать Арне в могилу! Сделай себе из него бабью повязку или спрячь пока, чтобы пеленать своего пащенка, и ступай к Гюнхильд да помоги ей горевать о повешенном сыне!..
Лавранс, Гюрд и священник схватили Ингу. Симон пытался поднять Кристин, которая лежала, упав головой на помост. Но она резко оттолкнула его руку, выпрямилась,