даже отличникам, доступ был закрыт. При этом никто и никогда не признавал этого открыто, все делалось тихо, без шума: «А-а, он еврей, ну что поделать, вот вам и причина», – говорилось где-то в уголке, чтобы, не дай бог, не услышал никто. Такое отношение заставило самих евреев принимать государственный антисемитизм как должное и неизбежное, как первородный грех, смириться и делать поправки в своих жизненных планах с учетом этого явления. Так отвратительное и унизительное положение целого народа, которое ставило ни в чем не виноватых людей в положение граждан второго сорта, стало в представлении этого народа чем-то самим собой разумеющимся.
В самом начале семидесятых я встретил профессора морского училища, которое я закончил несколькими годами ранее. Профессор сказал мне, что заведующий одной из лабораторий ищет толкового сотрудника и добавил, что он (профессор) подумал обо мне как о кандидате на эту должность. Заведующий лабораторией также хотел взять меня на эту должность – он знал меня еще по дипломному проекту, который я выполнял в его лаборатории. Я был очень воодушевлен после разговора с завлабом, и уже ждал официального предложения. Предложения не последовало. Через пару недель я зашел в отдел кадров спросить, принято ли какое-то решение и получил ответ, что эта должность ликвидирована, ее больше не существует. Я тут же позвонил завлабу, спросив, правда ли то, что должности больше нет. Он сказал, что все еще ищет сотрудника на эту должность.
Примерно в это же время я заполнил документы на продление визы для загранплавания. После нескольких месяцев ожидания и многих запросов, человек из парткома как-то мимоходом сказал мне, что виза мне выдана не будет без объяснения причин. «Я имел эту визу раньше, по какой причине мне отказывают сейчас?» – спросил я его. Он не ответил, но пальцем показал на потолок – жест, понятный в России всем. Каждый раз, когда я получал такой пинок, я задавал себе все те же риторические вопросы: почему моя страна так со мной поступает? В чем я виноват перед ней?
Антисемитизм в народе был тоже распространен широко, от этого особенно страдали люди с выраженными еврейскими фамилиями. Всем известно, что дети в школе не очень выбирают выражения, общаясь со сверстниками. Так, иметь такие еврейские фамилии как Розенвассер или Шмуленсон, было большим препятствием не только в карьере, но и в жизни. Понятно, что сверстники издевались, но подчас и некоторые учителя намеренно искажали имена евреев-учеников так, чтобы они звучали совершенно нелепо. Поэтому в послевоенные годы родители практически не давали еврейские имена своим детям, чтобы хоть как-то сделать их жизнь легче в дальнейшем.
Несколько слов о большом труде А. И. Солженицына «Двести лет вместе» о совместном сосуществовании русского и еврейского народов. Не считал, сколько раз в этой книге рассказываются хорошие, а сколько раз плохие истории о еврейской активности в России, но абсолютно очевидно, что великий писатель и историк высказывается отрицательно о евреях