подсказки и, когда Сизов подвел меня к зарослям лебеды и кустарника, сквозь которые проглядывал полуобвалившийся провал, я не мог определить его местонахождение. Я подошел поближе к подполу и осторожно ступил на верхнюю перекладину лестницы, проверяя ее на прочность… И вдруг дикий, животный страх обуял меня, и в то же самое мгновение Сизов цепко, до боли, схватил меня за руку и отбросил в сторону. Я сильно ударился локтем и проснулся… Но что-то холодное успело прикоснуться к ноге…
Рука болела в двух местах – локоть и плечо, видимо, Сизов при жизни был сильным человеком. Потрогал локоть – ссадина.
Больше Сизов в эту ночь не снился.
Утром, целуя меня в плечо, Ольга удивленно спросила:
– Откуда у тебя синяки? Вечером их не было. И вроде как кровь, – она потерла засохшее пятно на простыне. – Откуда?
Я показал локоть.
– Что-то я не слышала, чтоб ты ночью вставал. Обычно я чутко сплю. Обо что мог удариться?
Я знал, откуда ссадины и синяки, но не желал в это верить. Да в это не поверил бы любой, окажись на моем месте.
– Андрюша, ты почему молчишь? – Ольга вопросительно и тревожно глядела на меня.
Наконец-то кому-то есть дело до меня. И я не стал скрывать, Ольга теперь была для меня тем человеком, которому можно сказать все, без утайки:
– Во сне бродил с Сизовым по Жердяевке, только подошли к подполью, обвалившемуся, засыпанному землей, как снизу повеяло таким холодом, что меня обуял ужас. Вот тут Сизов схватил меня за плечо и отбросил в сторону. Падая, я разбил локоть. Но ко мне все же прикоснулось что-то холодное, вот сюда, – я откинул одеяло, чтобы показать место прикосновения, и не поверил глазам, чуть повыше щиколотки ногу обвивала коричневатая полоска, какая обычно бывает при ожоге.
– Е-мое! – невольно вырвалось у меня.
Это было первое наше с ней утро, когда мы не занялись сексом, а говорили и говорили, пытаясь понять, что же со мной случилось на самом деле и возможно ли такое…
Я всегда говорю – «занялись сексом». «Занялись любовью» – это принижение любви, свержение ее с той недостижимой высоты, которую она занимает, отождествление с простой физиологической потребностью. Получается, как в анекдоте: «Ваня, ты меня любишь?» – «А я чо делаю?»
За завтраком – овсянка, крепкий кофе – мы снова вернулись к моим ночным приключениям. Ни Ольга, ни я никогда не увлекались книгами по черной, белой магии – и вообще мистикой, но отрицать мое короткое пребывание в ирреальном мире не стали, а задумались о последствиях. И договорились до того… Ольга вдруг вытаращила глаза и шепотом спросила:
– А Оно не могло попасть в наш мир вместе с тобой? Оно успело схватить тебя за ногу, а ты, возвращаясь, на секунду, на миг открыл окно, брешь, не знаю, как правильней сказать, и притащил Оно с собой.
– Если это так, то мы вскоре об этом узнаем, – я был удивлен совпадению мыслей, я тоже подумывал, а не проникло ли вместе со мной нечто ужасное в наш реальный мир.
– Все, этой ночью я не дам тебе уснуть.
– Я буду только рад, –