следует за ним.
Дойдя до оставленной позади у могилы кирки, кузнец обернулся, взвешивая орудие в руках.
– Что-то мне подсказывает, – бросил он демону, – что если всадить кирку тебе в голову, новый мозг ты не отрастишь.
– Преувеличенно наиграно. Трепещу от страха, незнакомец. Весело. Серожаб просто шутил, вдохновившись твоим выражением ужаса.
– Это не ужас. Омерзение.
Причудливые глаза демона повернулись в глазницах, а голова уставилась Баратолу за спину.
– Мой брат пришёл. Он здесь, я чую его.
– Лучше поспеши, – сказал Баратол. – Он вот-вот заведёт нового фамильяра.
Кузнец опустил кирку и глянул на Чаура.
Здоровяк стоял на телом Геборика, уставившись на демона огромными глазами.
– Всё в порядке, Чаур, – сказал Баратол. – Давай отнесём мертвеца на отвал за кузницей.
Вновь улыбаясь, великан поднял тело Геборика. До Баратола донеслась вонь разлагающейся плоти.
Пожав плечами, кузнец поднял лопату.
Серожаб размашистыми прыжками понёсся в сторону главной улицы селения.
Глаза дремлющей Скиллары широко распахнулись, когда в её разум ворвался торжествующий голос.
– Радость! Дражайшая Скиллара, время бдения подошло к концу! Крепкий и отважный Серожаб защитил твою святость, и твой приплод ныне вертится в руках брата Л'орика.
– Серожаб? Мне сказали, ты умер! С чего это ты говоришь со мной? Ты никогда со мной не говоришь!
– Женщину в тягости нужно окружить тишиной. Все щипки и уколы раздражения отметал благородный Серожаб. И ныне, о счастье, я могу высказать милейшей тебе свою бессмертную любовь!
– Нижние боги, и вот с этим остальным приходилось иметь дело? – она дотянулась до трубки и кошеля с ржавым листом.
Миг спустя демон прошмыгнул в дверь, за ним следовал Л'орик с младенцем в руках.
Нахмурившись, Скиллара раскурила трубку.
– Ребёнок хочет есть, – сказал Л'орик.
– Ладно. Может, хоть так перестанет давить и течь. Давай сюда маленькую кровопийцу.
Высший маг подошёл ближе и протянул ей дитя.
– Ты должна признать, что эта девочка принадлежит тебе, Скиллара.
– О, да легко, она моя. Сразу видно по алчным глазёнкам. Во имя всего мира, Л'орик, лучше молись, чтоб от отца ей досталась только голубая кожа.
– Так ты знаешь, кто это был?
– Корболо Дом.
– Вот как. Думаю, он всё ещё жив. В гостях у Императрицы.
– Думаешь, мне не плевать, Л'орик? Я была под дурхангом. Если бы не Геборик, я бы осталась среди перебитых прислужников Бидитала. Геборик… – Она опустила глаза на сосущее её левую грудь дитя, щурившееся от дыма трубки. Подняла глаза на Л'орика. – А теперь проклятые т'лан имассы убили его – почему?
– Он был слугой Трича. Идёт война между богами, Скиллара. А платить за это приходится смертным. Нынче опасно быть истинно верующим – в кого-либо и во что-либо. Разве что, может, в сам хаос – ибо воистину