облегчение от того, что он не приедет.
Проложив тропу для Эйса, Оливия вернулась обратно к своему домику и взбежала по трем ступенькам на маленькое крыльцо, смотревшее на туманное озеро. Где-то на воде закрякала гагара.
За дверью подвывал Эйс, громко втягивая носом воздух.
– Эй, старина, иди и жди на своей подстилке, – велела ему Оливия, когда пес попытался сунуть нос в щель, как только приоткрылась дверь.
Он послушался и, вздыхая, мутными глазами следил за хозяйкой, пока она брала поводок и шлейку.
Присев на корточки у задней двери с поводком и шлейкой в руке, Оливия позвала пса.
– Давай, мальчик, хочешь пройти по следу? А? Тогда иди сюда!
Эйс, радостно виляя хвостом, подбежал к ней. У Оливии странно защемило сердце, когда он попытался лизнуть ее в лицо, пока она надевала на него ошейник и поводок. Она любила пса всем сердцем. Ему было около восьми лет, не возраст для немецкой овчарки, но у него было непростое начало жизни, и это уже сказывалось. Зубы стерлись почти до корней, и с суставами были проблемы. К тому же Эйс начинал слепнуть.
Оливия нашла его три года назад на заброшенной лесной дороге вскоре после того, как вышла из больницы. Повязки на запястьях были еще свежими, и из больницы Оливия направилась прямиком в винный магазин. Ее целью было заехать подальше в лес, напиться и все-таки свести счеты с жизнью, но так, чтобы в этот раз рядом не нашлось доброго самаритянина, оказавшегося парамедиком и спасшего ее.
Она неплохо заправилась водкой, и ей вообще не следовало бы садиться за руль. Правда, была почти зима, лесовозные дороги опустели, и Оливия ехала куда глаза глядят. Она сбросила скорость, заметив что-то черно-белое, лежавшее на обочине дороги. Сначала она решила, что кто-нибудь сбил лесное животное. Но что-то заставило ее остановиться.
С ужасом она поняла, что это собака и она жива: мешок с костями под плешивой шкурой, не имеющий сил ходить, и с такими умоляющими глазами, что у нее едва не разорвалось сердце. Оливия осторожно ощупала тело собаки и обнаружила сломанные кости. Она отнесла грязное, дурно пахнущее, блохастое животное в свой грузовичок. Сбросив с сиденья наполовину пустую бутылку водки, Оливия разложила на пассажирском сиденье свою куртку вместо подстилки, чтобы придерживать пса рукой, пока будет вести машину. Потом она развернула машину и направилась обратно к цивилизации в поисках ветеринара.
Эйс стал поворотным пунктом в ее жизни. Он заставил ее думать не только о себе, подарив цель в жизни.
Ветеринар определил, что псу примерно четыре года от роду, но добавил, что точно сказать невозможно. Скорее всего, бо́льшую часть жизни он провел на привязи: веревка буквально вросла ему в шею. Это сразило Оливию. Она знала, каково это, и в эту минуту поняла, что никогда не сможет предать пса.
Эйс ее спас. Эйс подарил ей безоговорочную любовь. И Оливия щедро дарила любовь в ответ. Эта любовь начала постепенно заживлять раны у нее внутри.
Оливии пришлось снять комнату в мотеле в этом крохотном северном городке,