сиянием реки да редкими фонарями, в которых горело бледное вечное пламя.
– Зря ты это затеял, – сказал Келл. Не потому, что надеялся переубедить брата; просто это была его обязанность. Потом он сможет с чистой совестью сказать королю и королеве, что сделал все, что мог.
– Ничего не зря, – бодро отозвался Рай и положил руку брату на плечо.
Они вышли в ночную тьму.
В долгие зимние месяцы другие города впадали в спячку, но Красный Лондон и не думал сдаваться. В очагах пылал магический огонь, над каминными трубами вился дымок, и сквозь пар своего дыхания Келл различал огни Ночного рынка, обрамлявшие берег, чувствовал запах горячего вина и тушеного мяса. Улицы пестрели людьми, закутанными в шарфы, в ярких, будто самоцветы, плащах.
Рай не ошибся: в черное был одет только Келл. Маг надвинул шляпу на лоб, защищаясь не столько от холода, сколько от любопытных взглядов.
Навстречу прошли рука об руку две молодые женщины. Одна из них бросила на Рая приветливый взгляд и чуть не наступила себе на подол. Он подхватил ее под локоть.
– Ан, соласе, рес настер, – извинилась она.
– Мас марист, – отозвался Рай, легко переходя на арнезийский.
Девушка вроде бы не заметила Келла, стоявшего в шаге позади брата, в тени. Но ее подруга обратила на него внимание. Келл почувствовал на себе ее взгляд, потом встретился с ней глазами и ощутил мрачное удовлетворение: она, конечно, ахнула.
– Аван, – еле слышно сказал ей Келл.
– Аван, – ответила она, сдержанно кивнув.
Рай поднес к губам руку первой девушки, но Келл не сводил глаз с той, что смотрела на него. Было время, арнезийцы почитали его, едва не падали ниц. Ему никогда не нравилось это благоговение, но сейчас стало еще хуже. В их глазах осталась доля почтения, но к ней примешивался страх и, хуже того, недоверие. Она смотрела на него, как на опасного зверя. Как будто в ответ на неловкое движение он может броситься на нее. Ведь, насколько она знала, это он был виноват в том, что на город обрушилась Черная ночь, когда магия выгрызала людей изнутри, делая их глаза такими же черными, как у него. И, что бы ни заявляли король и королева, какие бы слухи ни распускал Рай, все были уверены, что виноват в этом Келл. Он один.
И в какой-то мере они были правы.
Он почувствовал на плече руку брата и опомнился.
Девушки поспешили прочь, оживленно перешептываясь.
Келл вздохнул и оглянулся на королевский дворец, высившийся над рекой.
– Зря ты это затеял, – снова сказал он, но Рай уже был далеко впереди, стремительно удаляясь от огней Ночного рынка и красноватого сияния реки. – Куда мы идем? – спросил Келл, догнав брата.
– Это сюрприз.
– Рай, – предостерегающе сказал Келл, с некоторых пор ненавидевший сюрпризы.
– Не бойся, братец. Я обещал, что вечер будет утонченным, и сдержу слово.
Место, куда они пришли, Келлу не понравилось сразу.
Оно называлось «Рахенаст».
«Роскошь».
Невыносимо шумное и безумно яркое место отдыха,