Любовные страсти старого Петербурга. Скандальные романы, сердечные драмы, тайные венчания и роковые вдовы
«вакханалию веселья», застигшую Петербург, с Римом времен упадка.
Немало возмущало добропорядочную публику, что дамы, забыв обо всех правилах светского тона, стали появляться на улицах в «шароварах», что вызвало настоящую бурю общественного негодования почти во всех европейских столицах, где в начале ХХ в. модницы захотели ввести новую моду в виде изящных шаровар.
В начале 1910-х гг. мода на дамские шаровары стала проникать и в Петербург, и здесь они тоже поначалу вызвали бурю гнева. Газеты заполнились едкими карикатурами на «дам в шароварах», а гостившая в северной столице парижская актриса Роджерс назвала этот костюм безобразным, заявив в интервью, что «дальше этого в смысле безобразия идти некуда. Ошибаются, думая, что эта мода получила или получит права гражданства».
Но дамские «шаровары» – это еще полбеды. Современников просто шокировало почти повальное увлечение прекрасных дам азартными играми. Десятки и сотни подпольных игорных домов существовали в Петербурге в начале ХХ в., и на игроков не действовали ни полицейские меры, ни нравственное осуждение.
«„Эфирные создания“ играют одинаково с мужчинами на бегах, в карты и в лото, – замечал один из современников. – Разница лишь та, что мужчины играют более или менее спокойно, женщины же отдаются игре со всей страстью, забывая о мужьях, детях и домашнем хозяйстве».
Подчас в игорных притонах, раскрываемых полицией, женщин переписывалось гораздо больше, чем мужчин. Иногда «клубменки» оказывались дамами из высшего общества и заявляли, что игорные притоны они посещают, так как им негде играть в карты, а не играть они не могут. Однако игрой в карты увлекались не только светские дамы, но даже и бедные труженицы – фабричные работницы, которые проигрывали свои последние деньги.
«Азарт по-прежнему процветает в Петербурге, – писала одна из столичных газет. – Самоубийства, растраты, гибель талантливых людей, разорение от увлечения игрой – по-прежнему питают газетную хронику. Не действуют на игроков грозные примеры, бессильны полицейские меры, не обращают они никакого внимания на нравственное осуждение азарта, как это было у присяжных поверенных».
«Бацилла» азартных игр проникала даже в самые строгие заведения Петербурга. В игорном мире долгое время носились слухи о таинственном «клубе в крепости». Поговаривали, что речь идет о самой Петропавловке, где сутки напролет идет азартная игра, в которой принимают участие не только господа, но и дамы.
«Игорный притон в Петропавловской крепости! – возмущался обозреватель „Петербургской газеты“. – Надо же до этого додуматься! Кому придет в голову, что офицер откроет игорный притон у себя в квартире».
Действительно, за толстыми стенами «русской Бастилии», ворота которой так тщательно охранялись часовыми, обосновался «клуб-притон». Дело в том, что в крепости, представлявшей настоящий «город в городе», совершенно изолированный при этом от всего остального Петербурга, находилось несколько домов, отведенных