скрылись внутри водокачки, а ещё через несколько минут послышался взрыв. Сверху на нас посыпался мусор, обломки кирпича и шифера. Над водокачкой поднялиcь клубы пыли и дыма, но взрывом снесло только часть крыши. Плюнув от досады, мы развернулись и ушли домой.
В офицерской палатке мы нашли начальника вещевой службы, который беззаботно спал, пуская пьяные слюни и распространяя вокруг себя ароматы хорошего перегара. Бесцеремонно растолкав и вытащив его на улицу, мы ничего не добились. Он, слабо сопротивлялся нашим попыткам повернуть его голову в сторону водокачки и упорно не открывал глаза. Послал нас на три буквы, потом обмяк в наших руках, опять уйдя в пьяное забытье. Забросив безвольное тело обратно на койку, мы ушли к себе, решив разобраться с ним завтра.
В ходе похода на станцию, у нас родилась новая безумная идея. Так как два мотострелковых батальона ушли на новые позиции, то возрастала реальная опасность просачивания боевиков в наше расположение. Необходимо было зажечь вагоны на путях, чтобы они в течение ночи освещали близлежащую местность. Решили вечером, но в гораздо большем количестве, пробраться на станцию и поджечь вагоны. Подготовке к этому мы посвятили оставшуюся световую часть дня.
Вышли к станции где-то в 21:00. С собой взяли ещё старшину, Чудинова и несколько солдат. Подготовили несколько бутылок с бензином и взяли ещё один огнемёт «Шмель», чтобы испытать его в боевых условиях. Сначала зашли на командный пункт Толика Соболева и посвятили его в свой план. Я не стал слушать его возражения, а только попросил предупредить наблюдателей, чтобы, когда мы будем возвращаться, они не открыли по нам огонь. Через десять минут пересекли боевые порядки восьмой роты, а ещё через десять минут сосредоточились на краю обрыва, в ста пятидесяти метрах от вагонов. Растянулись в цепь. Было очень темно, и вагоны на путях даже не проглядывались. Я и Алушаев, взяв несколько бутылок с бензином, осторожно спустились с обрыва и начали тихо, насколько это было возможно, двигаться к железнодорожным путям. Ещё когда мы были на обрыве, у меня появилось стойкое ощущение того, что за нами наблюдали и сейчас по мере приближения к вагонам, это ощущение только усиливалось, отчего «ледяные мурашки» активно забегали не только по спине, но и по другим участкам тела. Я остановился, замер и Алушаев, до вагонов оставалось метров сорок. Обострённые, чувством реальной опасности, все органы: зрения, обоняния и слуха работали в полную силу, предупреждая о близкой опасности. Присели на корточки, глаза уже привыкли к темноте и были видны мелкие предметы даже на приличном расстоянии. Обшарил глазами ближайшие кусты слева: вроде бы никого. Перевёл взгляд на дальние вагоны – тоже ничего. Напряжённо стал вглядываться в вагоны перед нами, оглядел все тёмные места, но ничего не заметил. А обострённый слух всё-таки уловил звук похожий на хрустнувшую веточку, слева от нас.
– Алушаев, ты слышал? – Прошептал я на ухо пулемётчику, который тоже повернулся в ту сторону. Сержант кивнул головой.
– Тихо. Тихо отходим к своим, – я подтолкнул его