питания, навязываемыми медийной рекламой или обусловлены образом жизни, тем более что, как правило, эпидемии были всегда локально ограничены тем или иным городом, максимум областью. Когда же оказалось, что даже и такие локальные эпидемии сильнее ударяют по мужской части населения земли, и в экстренном порядке пришлось более тщательно исследовать причины летальных исходов, наоткрывали такую прорву новых вирусов и их модификаций, что в определенный момент оказалось, что известных вирусов, которые предположительно могут внедриться в организм, больше, чем вообще людей на земле.
В какой-то момент мужчины просто стали вымирать. Все новые и новые мутации вируса, названного вирусом Захария, выкашивали мужское население целых континентов. Предугадать штамм вируса, который вдруг окажется патогенным именно для мужчин в той или иной части света было невозможно, а успеть сделать вакцину было крайне сложно. Пока ее делали, а потом доставляли тем, кому она была предназначена, часто случалось, лечить уже было некого, либо вирус мутировал так, что вакцина в лучшем случае оказывалась бесполезной.
Сначала гендерные эпидемии практически начисто выкосили мужское население самых цивилизованных стран, при этом было замечено, что в развивающихся странах мужчины более стойки к штаммам вируса Захария – началось всемирное переселение мужчин – цивилизация принимала новую мужскую кровь. Новоприбывшие ассимилировались и уже третье, а в некоторых случаях и второе поколение вновь прибывших точно также было истреблено неуловимыми вирусами.
При этом вирус Захария в основном поражал особей от 14 лет и выше, так что перед человечеством явственно проступила перспектива семенного голода. Был создан Вселенский (они так его назвали) Институт Семени, где сначала просто хранили собранное семя, проводя анализы на его чистоту от вирусов и прочих неприятностей, а потом, когда пришлось ездить не просто за здоровыми, а хотя бы просто живыми мужчинами в такие уголки земли, где сохранились островки полуцивилизованных образований, и самих мужчин стали содержать в этом Институте.
Площадь Института с тех пор увеличилась в несколько десятков раз и на момент, о котором мы ведем наше повествование, занимала уже целый современный полис. Но даже такие беспрецедентные меры не могли остановить последовательное вымирание мужской особи человека, поэтому и рождающихся детей мужского пола теперь также содержали в этом институте, чтобы с максимальной вероятностью обеспечить их выживаемость хотя бы до семенной зрелости. За младшими детьми ухаживали старшие и, таким образом, в скором времени корпус Института, где проживали мужчины, превратился в своего рода инкубатор, где основной обязанностью и умением достигших половой зрелости мужчин считалось воспитание детей. Это было так естественно, что в какой-то момент решили, что всех детей до пятилетнего возраста, независимо от пола будет очень удобно воспитывать в Инкубаторе (и его теперь