всё же где-то находилась. Или нет? В отсутствие пространства нет и времени. Она испугалась, что тогда секунда может длиться вечность, ведь эту секунду никак не сосчитать. Так может прошли уже десятилетия? Единственной величиной измерения являются мысли. Но как долго их думать? Действие кетамина ослабевало, и Вероника понемногу начала осознавать, что снова находится в своей ветеринарной клинике, а не в каком-то фэнтезийном мире, или вне пространства. Но хоть начало проясняться, где она находится, кто такая «она» вспомнить было сложно. Вначале закрепилась мысль что она человек. «Я Вероника, человек.» – Повторяла она, но что бы это значило пока еще было непонятно, а повторяла скорее от ощущения, что так надо. Почему надо? Кому надо? Что стоит за этими словами? – ее начинало злить, что она не может вспомнить. Стоп! Кого это начинает злить? И вместе с тем, холодок страха явно ощущался внутри. Но опять же: внутри чего? кого? Страшно было не от того, что она никто, а как раз из-за того, кем она может быть. «Эту мысль кто-то думает, кто-то не может вспомнить, возможно этот кто-то и есть я. И если я не могу вспомнить, значит есть время, ведь я когда-то знала. А если есть время, то есть и пространство. Ведь если нечему изменяться, то и времени не будет. А если есть пространство, то я должна где-то быть и что-то из себя представлять. Ух ты!» – Не смотря на то, что глаза у Вероники были открыты, она только сейчас заметила свое тело. Она лежала на диване у себя в кабинете и смотрела сквозь свои руки в окно. «О! Руки! Мои!» – Удивилась она. Руки напоминали гуттаперчевые, их движения были похожи больше не на руки, а на лениво двигающиеся тентакли, или на щупальца осьминога, выброшенного на берег волной прибоя. Она попробовала подняться и сесть на диван. Получилось, но была какая-то неестественность и медлительность в движениях. Осознание себя как личности вернулось. И стало не ясно, как можно было что-то не помнить, все же очевидно. Она по-прежнему была хозяйкой вет. клиники. На самом деле клиника принадлежала ее родителям. Целая династия ветеринаров трудилась над становлением этого бизнеса. В конце концов это возымело успех: сеть ширилась и росла. И вот уже Москва оказалась слишком конкурентнолюбивой и дорогой. Решено было развивать экспансию на юг. Воронеж показался вполне приемлемым вариантом по цене аренды и клиентуре, как-никак город-миллионник. Формальной хозяйкой этой первой клиники в Воронеже и назначили Веронику, любимую и единственную дочурку. Сама Вероника не очень любила профессию ветеринара, да и Воронеж ей казался тем еще захолустьем, но должность директора ей импонировала, и она переехала сюда жить. Чуть пухленькая, для своих неполных двадцати трех лет, девочка-москвичка не отличалась умелым управлением, знанием коммерции или финансов. Потому часто просто сидела у себя в кабинете за компьютером, смотрела аниме или предавалась наркотическим грезам. Многие вопросы решались через ее голову, и она не знала, что на самом деле творится в этом царстве помощи животным на платной основе, расположенном на первом этаже жилого дома на окраине города.
