встрял Джеральд.
– Просто ребята Сверху так решили, – поддержал его я. – Им виднее. Наша задача только доставить посылку. Мы тут, можно сказать, простые солдаты.
Парень резко вскинул на меня глаза, мгновение разглядывал моё лицо, слегка потряс головой и расслабился.
– Понимаю. Мистер единорог, а у вас не найдётся табаку?
Джерри вопросительно поднял бровь.
– Табаку, Джерри, – я многозначительно выделил это слово, строго глядя на копытное. – Поделись с парнем, у него был не лучший первый раз.
Джерри открыл ящик стола и мягкими губами достал готовую самокрутку. Для меня все ещё оставалось загадкой, как он крутил их без рук. Да и вообще откуда единорог брал свои запасы. Но тут у каждого свои секреты, и этот казался мне далеко не самым интересным.
Джим затянулся пару раз, благодарно передал курево Джеральду и вернулся к нам. Криша встала с кресла, расправила крылья и тоже поднялась на зелёную платформу.
– Кто там второй? – спросил я.
– Хэнк Бишоп, девяносто один год, – ответил Джерри, и зелёные стенки начали своё вращение…
Кроме трагичного первого знакомства, Джиму выпали вообще не самые простые истории. Старик Хэнк был счастлив умереть: его три года истязала подагра. Немец средних лет дождался жену, вышедшую из комы после аварии абсолютно слепой. Молодой воришка рыдал от счастья в зале суда, услышав приговор к тюремному заключению, потому что его мучила совесть. Только последние двое не вписались в общий мрачный тон. Австралийская девчонка лет двадцати выпускала на волю коалу, плакала и подгоняла удивлённое животное. Серфер где-то у побережья Калифорнии, упав с доски (под нашим пристальным наблюдением с далёкого берега), увлекаемый водоворотом, скользнул, возможно, в паре сантиметров от подводного утёса, или акула по одной ей ведомым причинам отвернула пасть от его беспомощно дрыгающихся ног. Он вышел на берег, совершенно не подозревая, чего избежал, абсолютно счастливый, передохнул и снова бросился навстречу волнам.
Джим больше не обращался к Джерри за куревом, внимательно наблюдал за всеми действиями и время от времени о чём-нибудь вежливо спрашивал. К концу дня он погрузился в задумчивость, однако у меня не было ощущения, будто он подавлен. Скорее, просто не знает, что делать со всем этим новым миром, свалившимся на него.
– Наш парень, – шепнула мне Криша, когда мы вернулись с последней ходки.
– Не уверен, – пробормотал я. – По крайней мере, сомневаюсь, что я бы остался, если б в первый день мне показали то же, что и ему.
Вечером Джим, ещё раз почесав зверьё, дружелюбно попрощался со всеми и сказал, что должен серьёзно подумать.
– А если я решу не приходить? – спросил он напоследок.
– То не вспомнишь об этом дне вообще, продолжишь жить, как жил, имея шанс на дармовое счастье. Или дармовое везение, если это можно так назвать.
– Понял, – кивнул он. – Всем доброго вечера. Надеюсь, ты не пошлёшь мне кошмар сегодня ночью. – Джим усмехнулся, помахал рукой Крише и вышел через стеллаж винной лавки.
На