от лучших домов моды в Париже. Но если бы они ли его шеф решили это сделать, большинство оппозиционных и независимых изданий разразились бы руганью и даже вышли бы на улицы. Только поэтому вся собравшаяся тут компания предпочитала, чтобы об их работе говорили вслух как можно меньше. Некоторые из совета директоров, собравшихся тут, даже сумели сделать себя почти невидимыми для прессы. Они кивали, слушая человека, который высказывал и их мысли. Соглашались не из подобострастия, но от согласия с дальновидным и умным шефом. Шизимбек Абаевич казался рассеянным, когда сказал:
– Я беру идею, но авторов необходимо убрать, не сделано. Так же необходимо поступить с тем, кто будет делать грязную работу, как будто мы. Сделайте так, чтобы их больше не было, нет человека, как говорится. Но поступите умно. Я не хочу плохой репутации себе и нашей компании, ее не будет, я же желаю делать честный бизнес и буду, и вы будете. И грязные дела будете отмывать, как все. Все ясно?
Мучительная ясность не тяготила обладателей неоценимого сокровища, беззаветно преданных цифрам поступлений на собственном счете. Правом совершать злые и добрые дела, приведя мысли в относительный порядок, в Средневековья обладала святейшая инквизиция. Сулившая радость в вечности могла полностью погубить добро. Осмелившейся ставить на кон судьбу дано было от государства право совершать зло. В другие времена право на насилие получали уже политики, иногда партии. Слабые люди снизу с замершими от досадного ужаса при столкновении с мыслями о гибельной опасности низшими чинами полиции с разведкой сверху, тоже слабыми. Никого не смущала разведка, не способная исполнить трюк с осмыслением перспектив лучших людей из иностранцев и поиск возможностей сплотиться с ними ради цивилизации. Всех, как и их грубую войну в Европе, уже не называли святейшими. Почему определение категории высшей справедливости необходимо сильным людям с правом на убийство, а слабые убийцы не нуждаются в оправдании? Один ли выход в обращении к ценностям создателей миров, последующей вечной жизни? В кабинете Каймана с вазами из чистейшей кости мамонта тяжелым шагом никогда не появлялись даже каторжники, способные рассказать об этом понятным присутствующим языком.
– Вам все ясно?
Самые успешные мужчины и женщины мира, одетые в костюмы признанных королей красоты, молча закивали.
Дверь за последним из вышедших после совещания закрылась, как будто ее толкнул морской ураган. Такой мог быть в море, стать предметом священного ужаса в глазах опытных моряков или случайных путешественников. С ураганным шумом закрыл дверь в кабинет сам его хозяин.
Отрывистый металлический смех раздался в коридоре и сразу же смолк за плотно закрытой дверью. Здание компании так мало напоминало все, существующее вне ее компетенции, что стоило разобраться, чем ночь фирмы Каймана отличалась от дня России по ту и другую сторону Урала.
Упорное движение к цели
Деревья вокруг казались редкими, выжженными, низкими,