всего четыре землянки. В них с трудом втискиваются свободные от караулов бойцы. В санчасти теснятся вместе раненые, медсёстры, две санитарки и врач-хирург Наталья Малеева.
У кого сохранились силы, долбят яму для пятой землянки, чтобы хоть немного улучшить условия для людей. Но земля промёрзла на метр, топить самодельные печи можно только ночью. И хотя март перевалил на вторую половину, морозы по ночам достигают десяти-пятнадцати градусов. Днём понемногу тает снег, но тепла пока нет. Кажется, что весна не наступит никогда.
Главное – сохранить людей. Уцелевших после боёв, прорыва из окружений, ослабевших от голода, ран и простуды.
Отряд обложен со всех сторон. И хотя точное местонахождение его немцам и полицаям не известно, вражеские мобильные патрули контролируют не только дороги, но и открытые места, тропы, опушки леса. Две последние попытки добраться до надёжных людей в сёлах закончились неудачей.
Недели полторы назад с Большой земли сбросили грузовые парашюты. Немцы засекли сигнальные костры, и весь груз – медикаменты, боеприпасы, продовольствие – достался им. Все надеялись на группу Николая Мальцева, но опытный и предусмотрительный пограничник попал в засаду. Видимо, старший сержант сделал ошибку, что-то не предусмотрел.
Озерцы, затерянное в глуши сельцо, снабжавшее отряд продовольствием, было потеряно.
– Запугали людей, – угрюмо объяснял Мальцев. – Даже сигнал опасности не сумели подать. Два дома сожгли, а в следующий раз всю деревню обещали спалить. Я уже не говорю про расстрелянных и угнанных в районную тюрьму.
– Поторопился ты, Николай, – жёстко обронил особист Виктор Авдеев. – Ведь в Озерцах вас больше десятка полицаев поджидали, можно было их вычислить.
– Можно, но не получилось.
Остальные командиры промолчали. Только поёрзал на лавке и оставил за собой последнее слово комиссар отряда старший политрук Илья Зелинский.
– Это не оправдание. Получилось, не получилось. Люди на постах от слабости прямо на морозе засыпают. Ещё дня два-три – и…
– Хватит, – перебил политрука капитан Журавлёв. – Все мы умны задним умом. Надо решать, что дальше делать.
– Патроны срочно искать, – со злостью обронил Фёдор Кондратьев. – Мы же, по сути, безоружные. Гуженко Савва обещал коменданту, пока снег лежит, выследить нас и прикончить. Во все деревни дорога перекрыта. А без патронов мы ничего не сделаем, перебьют нас полицаи, как куропаток.
Перебирали разные варианты. Заманчиво выглядела мысль сделать ночью налёт на хлебопекарню в селе Вязники. Там можно было разжиться не только хлебом, но и мукой, сахаром, маслом. Пекарня, а по сути – небольшой хлебозавод, снабжала хлебом немецкие и полицейские гарнизоны. По имеющимся сведениям, там ежесуточно выпекалось триста-четыреста килограммов хлеба, изготовляли даже сдобные булки, сушили сухари для патрульных отрядов.
Но пекарню охранял усиленный полицейский пост с пулемётом, а неподалёку располагался немецкий гарнизон. В декабре отряд «Застава»