но Дух схватил ее за предплечье и заставил дождаться зеленого сигнала.
– Какой законопослушный гражданин! Даже не верится.
– Надо же блюсти хоть какие-то принципы.
– Хотя бы один.
– Один я блюду. Я неисправимо моногамен.
Загорелся зеленый.
Суббота была днем свиданий, поэтому перед воротами гданьского СИЗО на улице Курковой собралась толпа женщин с коробками, по всем правилам обвязанными веревкой, и нарядно одетых детей. Сегодня у Саши и Духа было два дела. У каждого свое. Духновский шел к информатору в мужское отделение, а Залусская – в женское. Неделю назад в Гданьск перевели Мажену Козьминскую, псевдоним Оса, одну из самых известных польских женщин-убийц. Саша решила воспользоваться случаем и еще раз попытаться поговорить с осужденной. Во время отбывания наказания в другом городе та трижды отказала профайлеру в разговоре. Сейчас ей предстояло давать показания на процессе бывшего подельника. Саша предполагала, что Оса будет в бешенстве, потому что Рафала Громека, псевдоним Электрик, уже выпускают из тюрьмы на регулярные побывки, а вскоре состоится судебное заседание по поводу пересмотра его дела. Было похоже, что у Электрика реальные шансы на условно-досрочное освобождение. Он женился в тюрьме и даже обзавелся отпрыском. Ему было куда и к кому возвращаться, а ожидающее по ту сторону решетки семейство добавляло немало дополнительных баллов к положительному криминалистическому прогнозу.
Что касается Мажены, то ей не светила даже замена строгого режима на общий. Она по-прежнему оставалась одной из самых опасных польских заключенных. Саша хотела воспользоваться этим фактом и уговорить ее принять участие в исследовательском проекте. Докторская Саши была уже почти готова. Профессор Том Абраме не скрывал, что очень доволен результатами, но если бы она добавила к коллекции еще один редкий экспонат, то можно было бы рассчитывать на грант. Саша предпочитала быть лучше всех.
Они вошли в шлюз – небольшое, оборудованное камерами помещение, в которое запускали не больше трех человек. Ожидающие родственники осужденных сыпали проклятьями, когда Дух и Саша протискивались без очереди.
Теперь они молча сидели на пластиковых скамьях без спинок, ожидая, когда ими наконец займутся. Дух хрустнул костяшками пальцев, хотя знал, что Залусская этого не переносит. Она не позволила себя спровоцировать и повернула голову в его сторону. Дух смотрел на нее, подняв бровь, – он явно что-то замышлял.
– Что? – буркнула она.
Он наклонил голову и, получив толчок локтем в бок, притворился тяжело пострадавшим.
– Говори.
– Ты голодна?
– Ты уже спрашивал. – Она пожала плечами. – Еще не знаю. А что?
– Может быть, сходим потом поедим пиццу… – начал он и запнулся. – Или что-нибудь еще?
– Что-нибудь? – Она фиглярски наклонила голову. – Заискиваешь?
– Ага, – засиял Дух. – И как тебе это?
Саша сглотнула, заморгала глазами, почувствовала, что краснеет, и очень удивилась тому, что совершенно себя не контролирует.
– Как