быстропеременчивой судьбой торговца никогда и никому не доверять, ни с кем не делиться, он порой пугался собственных мыслей, как вор тени. Тебя могут ограбить и убить за кусок сухой лепешки, не говоря о большем. Бояться надо всех: богатых и бедных, злых и веселых, трезвых и пьяных. Караван-баши боялся смотреть человеку в глаза, потому что тот может по глазам прочесть его мысли, узнать, куда он едет, что везет. За свою длинную жизнь караван-баши видел столько смертей, что иногда, проснувшись утром, никак не мог сообразить, жив он или уже умер.
Если бы не проклятая старость, то ни за что не согласился бы на этот поход, а тем более на похищение денег у самого хана Кучума. Но не все ли равно от чего умирать: мучительно долго от голода или от ханского кинжала? Тут был хоть какой-то шанс завладеть ханским золотом, стать по возвращении в Бухару почтенным человеком и дожить остаток дней в уважении и почете, как и подобает старому человеку.
Теперь он вспоминал о ночном нападении, перебирая в памяти все мелочи, которые могли стоить ему головы. Нет, кажется, все сошло нормально, и даже сам хан ничего не заподозрил. Правда, он грозился отобрать у него товары, в которые и сам рискнул вложить кое-какие деньги. Но для этого надо было остаться живым, победить сибирских правителей, а это не так-то просто. Караван-баши знал многих, кто покушался на сибирские богатства. Где они теперь? В Сибирь можно прийти, но выбраться отсюда суждено далеко не каждому.
При первом удобном случае караван-баши подаст весточку сибирским ханам о сотнях из Бухары. И получит плату за свое сообщение. Он улыбнулся, представив, как будет принимать шкурки сибирских соболей, положенные ему за это известие.
Но тут же вспомнил, что за ним может кто-то наблюдать, повернулся в сторону лагеря и провел рукой по лицу, как бы стирая неожиданную улыбку, тронул пальцами ушибленное на голове место. Опять вспомнилось ночное нападение разбойников, ханское золото…
Ханское золото не давало купцу покоя с самого начала пути. Кучум доверил кошель с деньгами, строго-настрого наказав не говорить о нем никому ни слова. И всю дальнюю дорогу караван-баши, словно горсть тлеющих углей, вез, постоянно прикасаясь и трогая их незаметно пальцами. Белое девичье тело в молодости так не ласкал, как этот кошель!
Он прикидывал и так, и сяк, как можно оставить тот кошель у себя. Но разве сбежишь с ним куда от этих головорезов! И на коне не уйти, а на его коне – тем более. Поймают и тут же посадят живым на кол. Караван-баши приходилось не раз видеть, как поступают с ворами и грабителями.
И тогда ему пришло в голову, что самое лучшее – это быть ограбленным. Но как сделать, чтобы и ограбили, и деньги на месте остались? Да и какие грабители сунутся, когда рядом движется несколько сотен всадников. Но и тут купец нашел выход. Значит, среди воинов и надо искать грабителей. А дальше все было просто.
Он обратил внимание на трех кипчаков, которые недобрым словом поминали хана и всех начальников вообще. Разговорился с ними, намекнул на золото в караване. У тех глаза и разгорелись,