у нас никогда не было так называемого «политического класса» – профессиональных специалистов по управлению государством. Были мастера «по соблюдению линии», но не по управлению страной. Считалось, что такая безделица, как устройство жизни, не стоит избыточного внимания, тем более что нам было твердо обещано великое счастье. Но в будущем…
Такая мелочь, как профессия, в моей стране тоже особенно не ценилась. В крайнем случае начальники ссылались на революционно-военное прошлое и на немыслимую занятость. А то и ни на что не ссылались, не скрывая своей дикости. Помню, как при утверждении меня редактором журнала переводной литературы «Всесвiт» в Киеве второй секретарь ЦК, Иван Соколов, ведший заседание, пронзительно взглянул на меня и спросил: «Ну как, пишут тебе наши писатели? Хранят верность ленинским идеалам? Здесь надо строго глядеть…» Он понятия не имел, что мой журнал публиковал исключительно переводную литературу. Почему я и согласился пойти туда работать. Но по своему чиновничьему положению сановный болван решал, кому что редактировать, и не сомневался ни на миг в таком своем праве.
Про таких, как он, и книги писали; советская литература, кино и другие искусства возвели их на геройские пьедесталы. Уже в начале тридцатых годов советское искусство обогатило мир странным героем. Малообразованный, в первых кадрах ходящий босиком по снегу, он постепенно, благодаря не образованию, а высокой идейности, становился способен к осуществлению чего угодно. Назначала его партия, скажем, директором банка. Как прикажете! Оставалось только сбросить рукавицы и – все в порядке! Назначали командовать армией – без малейшего сомнения воспитанник партии решал любые полководческие задачи, пользуясь картофелинами для объяснения подчиненным особенно сложных замыслов. Профессиональные финансисты с генералами посрамлены, враг бежит. Я же вам объясняю вполне серьезно, что нас подчиняли такому чиновничеству, которому образование во многих случаях только мешало. Люди занимались чем угодно, и, повторяю, многие в стране были заняты совершенно не своим делом. Собственно, в одной из предыдущих глав я рассказал вам о человеке, которому – что журналом руководить, что сапожным киоском…
Эти мысли тревожили меня давно, и несколько десятилетий назад я решил поделиться ими на киевской киностудии с народным артистом СССР, лауреатом всех мыслимых и немыслимых премий и советских наград, а по совокупности – автором самых бездарных фильмов на самой бездарной из советских студий Тимофеем Левчуком. Народный артист снисходительно выслушал мои соображения и вдруг обиделся. «Как вы можете так сомневаться в нашем народе?! – запыхтел Левчук. – Наш народ талантлив и способен решать любые задачи…» Я начал вспоминать фильмы Левчука и вдруг понял, что все они сделаны именно таким выдвиженцем (ничего себе словечко, «выдвиженец» – тоже из лексикона партийных чиновников), которому партия вручила кинокамеру. Так Максим из классического советского фильма, герой, не обученный еще счету