Вместо информационного контента, который распространяется и связей, которые налаживаются иерархически-выстроенными структурами, сети, базирующиеся на принципах связующего действия, зависят от совместных усилий их членов по организации внутренней работы и распространению информации, демонстрируя, тем самым иной тип экономической и психологической логики, а именно: совместная работа делается самими же участниками сети на основе совместного использования ресурсов и личного участия» (13).
Как следствие, демократические действия легче координировать, они становятся менее обязывающими для участия и способны легко видоизменяться в зависимости от возникающих вопросов. Беннетт и Сегерберг убедительно рассказывают о связующем действии, в том числе приводя в пример социальные движения, возникшие в ответ на финансовую неспособность, и реализация новаторских и гибких организационных стратегий организациями третьего сектора. По мере того, как связующее действие становится все более популярным у многих граждан, особенно среди молодежи, которых привлекает гибкость и универсальность политики в стиле «Сделай сам», (14) традиционные формы коллективного действия выглядят все более устаревшими и неспособными реализовать демократические ожидания. Зачем идти куда-то раз в неделю, только для того, чтобы пройтись по нудной повестке местной партийной ячейки, когда можно просто подключиться к единомышленникам в Интернете и выбрать время, удобное для совместных действий в реальной жизни? Перформативная привлекательность связующего действия является почти точной противоположностью пассивному вуайеризму общественных приемных, где людям разрешено взаимодействовать с парламентами и правительствами. Ориентация на взаимодействие по принципу «организации без организаций» (15) указывает на новый образ мышления о том, что значит быть политически вовлечённым.
Даже самому пессимистическому критику Интернета как политического ресурса было бы трудно отрицать, что, хотя проблемы демократической координации не устранены, цифровые сети расширили диапазон мнений, доступных в публичной сфере; упростили проявления солидарности, часто глобальных масштабов; сделали намного сложнее элите игнорировать несогласных, как если бы их не существовало. При этом, богатые и влиятельные используют Интернет также, как они всегда использовали ресурсы, чтобы консолидировать и активизировать свои общественно-политические преимущества. Но они все больше обеспокоены открывшимся пространством для разоблачений и сопротивления, вызванных ослаблением контроля над средствами массовой информации. Сейчас сложнее, чем когда-либо, претендовать на то, чтобы представлять людей, игнорируя их интересы и предпочтения, и легче, чем когда-либо ранее, для тех, чьи голоса не услышаны, координировать свои действия с целью выдвижения своих собственных требований.
С нормативной точки зрения всё это хорошо для демократии. Но существуют и ограничения для