Горький позволил себя убедить, что так надо, так именно правильно. Его товарищи по борьбе, вчерашние Вожди мирового пролетариата – Рыков, Бухарин, Каменев, Зиновьев и иже с ними, вели себя именно таким образом и, в конце концов, как бараны, ведомые козлом-провокатором, пошли на убой. Трудно поверить, что глубокий мыслитель и тонкий художник-реалист не осознавал весь кошмар разыгрывавшейся на его глазах «Оптимистической трагедии». Из личной переписки Горького видно, что вопрос о моральном оправдании чудовищных жертв, приносимых большевиками на алтарь Мировой Революции, был для него одним из самых мучительных. Вот, например, выдержка из письма к Ромен Роллану от 25 ноября 1921 года:
Я непоколебимо верю в прекрасное будущее человечества, меня болезненно смущает рост количества страданий, которыми люди платят за красоту своих надежд [НГ. С.73].
Столь же «болезненно смущает» Горького ожесточенная борьба за власть в партии большевиков, шельмование и отстранение от политической и общественной жизни советского общества видных деятелей Революции, о чем, в частности, свидетельствует следующая выдержка из его письма к Сталину от 29 ноября 1929 года из Сорренто:
…Страшно обрадован возвращением к партийной жизни Бухарина, Алексея Ивановича <Рыкова>, Томского. Очень рад. Такой праздник на душе. Тяжело переживал я этот раскол.
Крепко жму Вашу лапу. Здоровья, бодрости духа! А. Пешков
Итак, при всех мучительных сомнениях и колебаниях Горький, этот «великий гуманист», всегда оставался человеком, верящим в правоту большевистской Революции и оправдывавшим творимые ее вождями преступления, полагая их необходимыми деяниями «во имя человека и на благо человека».
Речь идет не столько о двойственности и противоречивости, сколько о трагедии человека, который в один из самых драматических моментов европейской и всемирной истории, искал альтернативу и верил в нее, и не хотел отказываться от своей великой мечты. Его искания, колебания, надежды и разочарования характерны для многих интеллектуальных протагонистов европейской истории тех лет. Горький является центральной фигурой этой истории и ее неотъемлемой частью [ЧОНИ].
Из всего того, что Горький публиковал с конца 1920-х годов и до своей кончины, можно сделать заключение, что он заставил себя увидеть в «кипучем и яростном мире» советской реальности грандиозную работу по созданию системы качественной перековки человека, базирующуюся научном фундаменте учения Маркса-Ленина. Масштабы этой работы, направляемой Сталиным, вызывали его глубокое восхищение. Он явно был горд тем, что и вносит свою лепту в дело переустройства и духовного «оздоровления русской жизни». То, что «лес рубят – щепки летят», представлялось ему, как и его единомышленникам, само собой разумеющимся. Возможно, он окончательно убедил себя в том, что «так надо», что утверждение Достоевского:
«Даже счастье всего мира не стоит одной слезинки на щеке невинного ребёнка» – величайшая ложь и противное