большом зеркале в полный рост на несколько секунд появилась она. Девушка, которая во всем была моей противоположностью. Бледное, как будто бескровное лицо, на котором выделялись большие карие глаза и темные круги под ними, длинные темные волосы, в беспорядке падавшие на плечи, черное платье с пышной юбкой. А ведь я в тот момент стояла перед зеркалом в белом, как у всех невест, пусть еще и не законченном платье. Мою кожу всегда покрывал легкий загар, свойственный жителям Южных земель. Да и волосы у меня были светлыми, заметно выгоревшими на солнце, а глаза – серо-голубыми.
Видение появилось так внезапно и посмотрело на меня так пронзительно, что я резко втянула носом воздух, непроизвольно дернулась. И тут же вскрикнула от боли, поскольку помощница швеи – еще совсем юная девица с круглым лицом и довольно пустым взглядом – неосторожно ткнула меня острой булавкой.
– О, простите, госпожа! – она испуганно прижала руки ко рту и виновато посмотрела сначала на меня, а потом на свою нанимательницу – женщину в годах, которая шила мне платья всю мою жизнь, начиная с того, в котором меня благословляла Богиня.
Та тут же недовольно нахмурилась, отчего ее лоб изрезали глубокие морщины. Взгляд ее не обещал юной помощнице ничего хорошего, поэтому я поторопилась заверить обеих:
– Нет, ничего страшного. Я сама виновата, не стоило так внезапно шевелиться.
Я натянуто улыбнулась и швее, и ее помощнице, хотя то место, куда меня ткнула булавка, до сих пор горело огнем, а сердце бешено колотилось от пережитого испуга. С болью мне удалось разобраться быстро: стоило приложить ладонь к боку прямо поверх платья – и остальное моя природа сделала сама.
Снова посмотрев в зеркало, я обнаружила, что в нем теперь отражаюсь только я. Это помогло немного унять сердцебиение, но неприятное предчувствие лишь разрослось в груди. Я не понимала, откуда в обычном – не зачарованном! – зеркале могла взяться какая-то незнакомка, и это нервировало.
– Жаль, что вы не можете так же быстро и легко удалить пятно, – вздохнула швея, которая сразу поняла, что именно я сделала, приложив к больному месту ладонь.
Я посмотрела на платье: на белой ткани отчетливо виднелось пятнышко крови. Небольшое, но заметное.
Да, почему-то выводить пятна моя магия не умеет, о чем я и сама порой жалею.
– Снимайте его, Нея, – велела швея со вздохом. – Думаю, если заняться пятном прямо сейчас, то следа не останется.
– Ох, не к добру это, – пробормотала молодая помощница, пока они обе помогали мне снять ненадежную конструкцию из соединенных булавками лоскутов. – Говорят, кровь на подвенечном платье – это к беде.
– Да помолчи ты, – шикнула на нее швея. – Не мели языком, так беду и то проще накликать.
Я сделала вид, что не услышала их болтовни. Дочери жреца Богини Виты не пристало обсуждать деревенские суеверия. Я в них и не верила никогда, но в тот день мои убеждения подверглись серьезному испытанию.
Не прошло и получаса после того, как швеи удалились, заверив, что к следующей примерке пятно будет выведено, а меня уже вызвал к себе отец. В самом этом факте не было ничего страшного, но когда я вошла в его кабинет и увидела выражение лица, я сразу подумала и про таинственную бледную незнакомку в черном, померещившуюся мне в зеркале, и про пятно крови на белоснежной ткани.
Мой отец – добрейший человек, который всю жизнь холил, лелеял и баловал меня. С самого рождения я была его любимицей, его принцессой. Даже мама – да будет Богиня добра к ней в своем чертоге – старалась вести себя со мной строже. Возможно, именно благодаря ей я не выросла капризной и избалованной… По крайней мере, мне так кажется.
На моей памяти отец лишь однажды посмотрел на меня с недовольством, граничащим со злостью. Примерно год назад, когда я ворвалась к нему в кабинет без приглашения и без стука, чтобы похвастаться… то ли новым платьем, то ли украшением. Он в тот момент сидел на небольшом диванчике у окна и читал письмо. Перед ним стояла открытая шкатулка со стопкой других писем, и, видимо, их содержание его не радовало. Тогда он резко захлопнул шкатулку и спрятал письмо в складках простой белой мантии, которую носили жрецы его уровня. И посмотрел на меня этим взглядом, от которого мне захотелось сжаться в комок и убежать подальше.
Он потом быстро отошел и даже попросил прощения за то, что напугал меня, но тот случай я запомнила. И старалась больше не врываться в его кабинет. Даже сейчас постучалась и дождалась разрешения войти, хоть он и ждал меня.
Однако, когда я переступила порог, меня обдало холодом и сердце почти замерло в груди от неприятного воспоминания. Отец сидел на том же диванчике, держал в руках лист бумаги и поднял на меня почти такой же взгляд, стоило мне войти.
Слова застряли в горле, а по спине пробежала волна неприятных мурашек, но взгляд отца уже смягчился и из недовольного стал скорее виноватым. Всего через пару минут причины таких метаморфоз стали мне понятны.
– Но это невозможно! – в ужасе воскликнула я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это должно быть шуткой. Просто обязано быть шуткой! – Я помолвлена. У меня свадьба