самокрутку. Он больше не хвастался вышитым заочницей кисетом, не жаловался и вообще не разговаривал.
Скурив козью ножку, встал на карачки, полез в палатку, устроился на мягком брезентовом полу и тут же захрапел. За ним последовал Климов, занявший место посередине. В палатке было так же холодно, как на улице, но здесь не дул ветер, а сухой мох грел грудь и живот, как добрый ватный матрас. Урманцев залез в палатку последним, положил мешки вдоль ног, застегнул полог. Климов уже спал, чувствуя плечом тепло Цыганкова.
Сны Климова были неспокойными, он заново переживал страхи прошедшего дня и ночи. Он растерял всех спутников, заблудился в незнакомой местности, при переходе через болото провалился под лед и едва не погиб, в довершении всего потерял мешок с едой и остался без куска хлеба.
Климов проснулся оттого, что услышал завывания ветра, качающего палатку, а какую-то тихую возню, будто мыши скреблись над ухом. Наконец, звуки затихли. Климов сел, справа от него лежал на животе и посапывал Урманцев. Полог палатки расстегнут, а Цыганкова рядом нет.
И мешки исчезли. Климов толкнул в бок Урманцева. Тот, совершив секундный переход от сна к бодрствованию, сел, огляделся, за мгновение понял, что случилось. Выглянул наружу, перебирая коленями, выбрался из палатки, вскочил на ноги, озираясь бешеными глазами.
Судя по всему, Климов проснулся вовремя, Цыганков не ушел далеко.
– Стой, сука, – заорал Урманцев.
Климов откинул полог, он увидел, как Цыганков, набросив лямки мешков на плечи, шагал к дальним кустам. Услышав окрик Урманцева, парень бросил свою ношу на землю, повернулся на голос. Урманцев бросился к Цыганкову, но остановился, не добежав трех метров.
Цыганков выхватил из-за пазухи самодельный нож. Клинок длинный вырублен зубилом из совковой лопаты, заточен и закален. Чирикни таким по животу, кишки вывалятся. Рукоятка деревянная с упором для большого пальца. Цыганков держал нож прямым хватом, рассчитывая нанести удар противнику в нижнюю часть туловища, выше лобка.
Цыганков был ниже Урманцева ростом, не широк в кости. Однако он был довольно мускулист и молод, едва не в сыновья годился Урманцеву. Климов твердо решил, что перевес за Цыганковым, он кончит схватку парой ударов своего страшного самодельного ножа.
Климов, стоя на карачках, задрал голову кверху и замер на месте. Цыганков шагнул вперед, но Урманцев почему-то не отступил. Дистанция сократилась до трех шагов. До двух… Можно бить. Цыганков попытался совершить укол, но Урманцев легко ушел в сторону. Климов, стоя на карачках, пополз было к мужикам, но в нерешительности остановился на пол дороге.
Урманцев выставил вперед предплечья. Цыганков чуть нагнулся, выбросил руку с ножом, целя в живот. То ли Цыганков утомился больше остальных после ночного перехода, то ли окончательно не проснулся, но его действия оказались слишком плавными, медленными, а, главное, предсказуемыми.
Когда он начал новую атаку, Урманцев выставил левое предплечье навстречу удару, легко захватил голую руку противника,