могла обсудить любую свою детскую проблему, кажущуюся неразрешимой. Правда, не всегда Света утруждала себя обстоятельными ответами на задаваемые вопросы.
– Ду-ура! Не знаешь и не спрашивай, – лаконично заявляла она порой.
– Это что ещё за «дура»? Чтоб я больше не слышала! – пыталась пресечь мама непотребное выражение, случайно услышав фразу.
Но отношения между сестрёнками развивались по собственному сценарию. Зачастую Светка беззастенчиво пользовалась своим правом старшей. Когда надо было сделать что-нибудь противозаконное с точки зрения девочек, она отправляла Таню к маме.
– Спроси, а можно нам…?
Таня послушно шла выполнять задание.
– Ну, что мама сказала? – спрашивала Светка вернувшуюся сестру.
– Не разрешила. Сказала…
– А ты что?
Сестрёнка дословно пересказывала свой ответ.
– Ду-ура! Надо было сказать…
Таня тоже не оставалась в долгу. Иногда доходило даже до рукопашной. Но всё это было не всерьёз. Ничто не могло разрушить любовь и преданность сестёр друг другу. Опять шагали они в обнимку: Светкина рука – на Танином плече, Танина – на Светиной талии.
Учиться Тане нравилось. Домашние задания она делала старательно, и в школе её хвалили. Иногда девочка оказывалась единственной в классе, кто сумел решить трудную задачу. И она заслуженно стала одной из лучших учениц класса. Часто этим пользовались не столь способные или просто нерадивые одноклассники. «Дай списать» было расхожим выражением среди них. И она давала. Но с Лидой у Тани были дружеские отношения. Они бывали друг у друга в гостях. Лида училась почти так же хорошо, как Таня, и порой девочки обсуждали что-нибудь по урокам, заданным на дом, благо жили недалеко друг от друга. В тот день Лида подходила к дому подруги. На скамейке у калитки сидела Танина мама с соседками. «Опять задачки идёшь списывать? Ишь ты какая! Чего ты ходишь сюда?» – мама говорила громко и зло. Таня всё слышала. Лида, съёжившись, как сквозь строй, прошла мимо женщин. «Уходи отсюда», – сказала Таня, подхватив мамин тон, хотя ей очень трудно было произнести это, пришлось собрать всё своё мужество. Лида, не проронив ни слова, с удивлением и растерянностью повернулась и пошла обратно. Опять как сквозь строй. «Выгнала? И правильно сделала», – одобрила потом мама. Но почему-то мамина поддержка не обрадовала Таню. Этот поступок маленьким, но тяжелым камешком лёг в её детскую душу. Грехом. С тех пор Таня и Лида не общались. В школе они как будто не видели друг друга, продолжая учиться вместе ещё много лет. И когда Лида не появилась в десятом классе, приняв решение поступить в медучилище, Таня внутренне с облегчением вздохнула.
Много воды утекло с тех пор. Давно уже нет папы. Пожилая мама, отполировав прошлое своими воспоминаниями, отражается в его глянцевой поверхности исключительно в благопристойном виде. У Тани нет претензий к своему детству,