насквозь, я вышла из огня несгибаемой, чистой и злой. Мой гнев переродился во мне. Воспрял из самых глубин, поднялся из вороха переживай, мозаик недомолвок. Он собрался воедино, и именно тогда я осознала, что сделаю.
Не путаю же я его ни с чем?.. Не путаю?…
***
Она пришла совсем скоро. Был страшный скандал. Отец мой с матерью все-таки есть друг у друга, нашли же друг друга: они орали оба, по очереди, слаженно, маятник жалил то его, то ее. Я была в детской. Сестричка, наверно, пряталась на диване, пока ее тащили на крест.
– Ты спала с ним, отвечай сейчас же! Спала! – и не было в этом вопроса. Но девочка отвечала, и я не в состоянии разобраться – зачем.
– Да.
Сыпались ругательства, сравнения с другими детьми (а она была ребенок, ее и подростком трудно было назвать), проклятия богу (как будто он тут был). Вступал отец:
– Как ты смеешь! Что ты сделала с матерью! Что сделала с сестрой!
«Он бил тебя?» – подсказывала я (мне так хотелось в это верить!), но они были настроены только утверждать, чтобы не было путей отхода.
– Да. И пусть, – отвечала она мне. Им ее слова вручали оружие.
– Дрянь! – вспыхивал с готовностью отец. Он пересказывал все претензии, все неприятности, адресованные им из-за нее и о ней. Он выстраивал линию «прочь отсюда», возможно, и не желая этого в полной мере. Но она сама спровоцировала его на последнее слово. Она и мать.
– Мне не нужно, – сказала сестра и (точно-точно!) побелела. – Я ухожу.
– Нет, она снова за свое! – завыла мать, кидаясь к дверям, будто собираясь уйти вместо сестры. – Так больше не может продолжаться.
Поезд протрубил прощание. «Или я, или ты».
– Гляди! – воззвал отец, плача, и я сложила это слово в собственный карман. – Гляди!
Зазвенели удары тяжелых рук о нежные, прозрачные щеки.
– Кто-нибудь! – взвизгнула она. – В целом мире!.. Кто-нибудь!
Я вдруг догадалась, что она не хочет идти к нему. Чувствовала, что его погубит? Или ангел мешал?.. Сейчас я думаю, что будущее, которое она скрывала от себя ладонями, постоянно шептало ей на ухо все свои секреты, предчувствия мучили ее, она мучила нас, а мы лишь желали покоя. Но для меня его уже не могло быть, гнев уничтожал всё вокруг.
***
Не знаю, почему он почудился мне таким огромным, мощным тогда, у нашей двери. Возможно, глаза девочки оказались во власти поражения ее чувств: я ведь сразу догадалась, кто это. Я представляла себе его по ночам, я думала до бесконечности о том, как он прикасается к ней… Тот разговор, что произошел между ним и родителями, был ли реален? Или мой кошмар вошел в действительность, сумел воплотиться, заместив собой настоящее?..
Возможно, будучи подростком, он и баловался «расширением сознания». Но не больше.
В любом случае через неделю я столкнулась с ним в продуктовом, он почти не узнал меня. Взгляд – сверхъясный, под черными густыми бровями. Высокий, с бесконечным разворотом плеч, он будто пытался занять собой