не слышала, кто такой этот Томашевский, или ты прикидываешься?
– Мне всё равно кто он такой. Я не буду заниматься с его племянницей.
– Почему?
– У меня есть свои принципы. Я отношусь к балету не как к танцульке или сиюминутной прихоти, а как к высшему искусству и потому мне хочется брать детей в свою группу, не учитывая социальный статус их родителей, а действительно талантливых и способных. И пока квалифицированная комиссия школы хотя бы из двух педагогов не выявит у девочки наличие необходимых физических данных для занятия балетом, и проверят её артистичность и гибкость, я работать с ней не буду. У меня таких блатных учеников пол класса, которые просто захотели учиться балету от простой прихоти и бездельничающих на каждом уроке. Я не собираюсь добавлять к этому списку и ещё один подобный экземпляр, только потому, что её приёмный отец какая-то шишка в этом мире.
– Тише ты! Он же всё слышит, – директриса крепко сжала её пальцы. – Я терплю твоё своеволие в стенах моей школы только из-за твоих способностей хорошего хореографа и рекомендаций твоего наставника, но в этот раз ты переходишь всякие границы. И если ты не согласишься прямо сейчас, то…
– Можете меня увольнять. Я не буду брать этого ребёнка в свою группу.
– Ну, хорошо, – Эвелина Алексеевна прищурилась и, повернув голову, посмотрела на Томашевского, который с лёгкой улыбкой на губах, терпеливо ожидал окончания их разговора. – А если завтра комиссия признает, что этот ребёнок перспективный, ты тогда возьмёшь её в свою группу?
– Посмотрим.
– Хорошо. Заседание комиссии завтра в десять утра. Твоё присутствие обязательно, – Бунина вернулась к Томашевскому и, взяв его под локоть, направилась по коридору в свой кабинет.
Стеша посмотрела им вслед и, развернувшись, направилась в репетиционный зал. Дав задание своим воспитанницам, она поспешно удалилась в свою комнату и, сняв грязную одежду, быстро облачилась в эластичный костюм для тренировок с полупрозрачной шифоновой юбкой до колена чёрного цвета. Поставив ногу на стул, и слегка приподняв край юбки, она надела на ногу одну из балетных туфель и принялась неторопливо и аккуратно завязывать шёлковые ленты на щиколотке. Сегодня она намеревалась показать девочкам лично, как делать пируэты и потому должна быть экипирована полностью.
– Пленительная поза… – тихий мужской голос заставил Стефанию подскочить на месте и отдёрнуть юбку.
Оболенская резко обернулась и, заметив стоявшего в дверях Томашевского, попыталась подобрать в голове подходящие нелестные слова для его приветствия.
– Чтоб вам пусто было! Как вы меня напугали… – она шумно выдохнула.
– Боюсь, ваши предсказания не сбудутся. Я защищён от этого.
– Очень жаль. Что вы здесь делаете? Сюда посторонним вход воспрещён. Покиньте немедленно помещение.
– А я смотрю дерзости с момента нашей последней встречи, у вас не поубавилось. Ну что ж, тем не менее, скажу,