Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими
думал, что ты будешь знать. Но не думал, что это произойдёт сейчас. Думал, ты будешь знать, когда станешь взрослым. Но хорошо… Она рассказала, кто твой родной отец?». Я ему сказал, что я хочу видеть своих родителей. Он сказал: «Хорошо». Через, наверное, полмесяца один человек с женой – тогда ему было лет сорок – приехали. Незнакомые. Его жена так пристально на меня смотрела и даже плакала. Я удивился и спросил: «Папа, кто они?». А он сказал: «Вот это твои родители». У моего приёмного отца жизнь была хорошая. Мы были богатыми. А у этих мужчины с женщиной одежда была простая. Я не верил, что это мои родители. А мама плакала. И я подумал: «Да, может быть». Я ничего не сказал и убежал в сад. У нас хороший большой сад был. В саду было озеро. Я сидел на берегу у камня и думал: «Это что такое?». Не верил…
Ещё через, наверное, несколько дней родная мать снова приехала. В главные ворота она не смогла войти. У нас были западные ворота в сад. Она тихонько прошла, села в кухне. Другая служанка сказала мне: «Вот, мама пришла». Я спросил: «Чья мама?». «Твоя мама». Я спросил: «Где?». «В кухне». Я прошёл в кухню. Она там сидела и плакала. Она сказала: «Сынок, это из-за твоего отца. Он всё время слушает своего начальника. Начальник дал приказ. Он выполнил. Я тогда не согласна была с ним. Я всё время думала, что тебе грустно тут. Переживала». Я тоже плакал. Она сказала: «Ну как, поедем домой, сынок? Хотя у нас не такая богатая семья. Ещё бабушка живёт с нами. Ей семьдесят лет, ходить трудно. Не могла сюда приехать». Я сказал, что подумаю.
Сад чиновника Юйюань. Шанхай
Однажды приёмный отец весёлый был: «Володя, иди сюда, садись!». Позвал сесть к нему на колени. Тогда мне уже лет одиннадцать было. Очень любил меня. Я сказал: «Папа, я хочу ехать в другой город». Он сразу понял. Он спросил: «Хочешь жить с ним?». Я сказал: «Да». «Я не верю, – сказал он, – они бедные. У них ничего нет. А у нас всё есть. Ты привык к нашей жизни. Если ты поедешь, как жить будешь?». Я сказал: «Всё-таки я хочу видеть бабушку. Она живёт с ними, ей скучно». Он сказал: «Ну ладно!» Подарил мне золото, ещё много денег, я не знаю, сколько-точно. Дал машину, выделил двух служащих, и мы поехали. А сам уехал в командировку. Когда мама увидела чемодан с подарками, удивилась, как там много золотых вещей. Приёмный отец говорил другим: «Пусть он едет! Скоро он захочет вернуться! Он у нас очень хорошо живёт, а там бедная семья. Никак не сможет жить». Он так думал. Но бабушка и мама были очень добрые. Наверное, я только десять дней провёл в своей семье, а приёмный отец уехал в провинцию Шаньдун. Он тогда работал губернатором провинции Шаньдун. И мы потеряли связь с ним. У мамы осталось много денег, золота. Тогда, до революции, у нас в городе было много капиталистов. Один возьмёт у мамы, к примеру, сто юаней, через год вернет сто двадцать. Год было всё хорошо. А потом этот капиталист пропал. В то время была огромная инфляция. Сейчас у нас жэньминьби, а тогда в обращение ввели бумажный «золотой юань». Сегодня хлеб стоит десять юаней, завтра пятнадцать, а послезавтра вообще двадцать. Гоминьдан передумал и ввёл «золотой юань»,