стал постоянно задевать ее. Отправлял на самую грязную работу, доставал придирками и прятал от посетителей.
Лирин догадывалась, что происходит. Она не была столь уж наивна, чтобы не понимать очевидного. Девушка то и дело чувствовала на себе его раздевающий взгляд, его руки, пытающиеся украдкой пощупать ее. Слышала его прерывистое дыхание, ощущала тепло его тела, когда он, словно невзначай, прижимался к ней сзади. И странную твердую выпуклость между ног, которой он постоянно терся об ее ягодицы.
А сегодня он с самого утра накричал на нее, ударил, когда она протирала пожелтевшие от времени стаканы и случайно разбила один из них. Потом зажал в углу, задрал ей юбку выше колен и приказал расставить ноги. Одна его горячая потная ладонь пробралась под одежду, до самой развилки, где нежную плоть прикрывали светлые завитки. Вторая сжала грудь так, что девушка застонала от боли.
– Вот так, сучка, – услышала Лирин его хриплый шепот, и несвежее дыхание нхира опалило шею девушки. – Стони. Сегодня ты будешь стонать подо мной. Пора уже использовать тебя по назначению. Я и так долго ждал!
Сердце Лирин замерло, пропуская один удар, и по телу пополз холодок. Вот оно. Время пришло. Больше хозяин не станет ее щадить. Он возьмет ее, как любую свою рабыню, а потом будет сдавать каждому, кто в состоянии оплатить услуги трактирной шлюхи.
По щекам девушки потекли молчаливые слезы.
Но разве она смела надеяться на что-то другое? В Ангрейде у женщин нет собственной воли, все они, по сути, рабыни своих мужчин. И все они бессильны вырваться из этого рабства.
Но даже если бы ей повезло, даже если бы она получила свободу… Куда бы она пошла? Что стала бы делать? Здесь у женщин только одна судьба – быть чьей-то вещью. И единственное, о чем стоит молить богов, это чтобы хозяин оказался не слишком жесток.
– Сегодня ночью, когда все уснут, придешь ко мне в кабинет, – выдохнул нхир, прижимаясь к девушке возбужденной плотью. Маленькая дрянь уже не первый год сводила его с ума своим невинным личиком и наивными голубыми глазами. Почему он раньше ее не взял? Ридрих не смог бы внятно ответить на этот вопрос. Скорее всего, потому что она была пуглива, как мышь, а вокруг всегда хватало доступных женщин, знающих, что нужно мужчине. – Все поняла? И не забудь помыться, я не люблю мясо с душком.
Девушка вынуждена была кивнуть. Последние слова неприятно задели, Лирин знала, что дурно пахнет, знала, что вымазанное сажей лицо не придает привлекательности. Запах немытого тела и грязь были ее единственной защитой от мужского внимания. До этой минуты.
Но больше всего пугала мысль о том, что будет, если она не придет. Нхир Марх может запороть ее на смерть за ослушание, и никто не посмеет вмешаться. Она же его собственность, его вещь. Он может делать с ней все, что захочет.
Вечером, когда последние постояльцы расползлись по своим комнатам, а на кухне и в главном зале воцарилась относительная тишина, Лирин нагрела воды в огромном чане и притащила из кладовки деревянное корыто.
Она развела в корыте воду до нужной температуры, примостила на лавку большую кружку, мочалку из