открыл дверь.
В пустой комнате телеграфа у длинного стола сидел на краешке скамьи инвалид.
Он был в тяжелом раздумье. Перед ним на столе лежал бланк телеграммы. Несколько скомканных бланков валялось рядом.
– Что же вы делаете?! Пришел поезд, идет посадка, а вы!..
Инвалид медленно повернул голову, и Алексей увидел его глаза – отсутствующие, полные невыразимой боли.
– Чего тебе?.. – тихо спросил инвалид.
– Ехать надо… Я там… с вашим чемоданом, а вы…
Инвалид долго молчал.
– Иди… Я не поеду, – наконец сказал он и, отвернувшись, опустил голову на крепко сжатый кулак.
Алексей переступил с ноги на ногу, не решаясь уйти.
– Что с вами? – участливо спросил он, тронув инвалида за плечо.
Тот резко повернулся, закричал:
– Что тебе надо?!.. Ты что ко мне привязался?!. Катись отсюда! – Он отвернулся.
В окошечке показалось лицо телеграфистки.
Алексей обиженно заморгал.
– «Катись»… Я там с его чемоданом, а он… Хорошо, я пойду.
Но инвалид, повернувшись, вдруг схватил его за руку и горячо заговорил:
– Прости, друг!.. Тяжело мне. Вот жене телеграмму посылаю, что не приеду… Совсем! Чтоб не встречала… и вообще не ждала!..
– Зачем?!
– Так надо.
За окном ударил колокол, раздался гудок паровоза, и по стене двинулись и поплыли тени вагонов.
– Она красивая… избалованная. У нас и до войны не все ладилось… А теперь я… – Он кивнул на костыли. Алексей хотел что-то сказать… – Молчи!.. Я все знаю. Она добрая. Она будем со мной жить, но это уж будет не та жизнь. Понимаешь? Лучше все сразу! Одним ударом! Она еще будет счастлива. Я тоже не пропаду… Понял?.. – Алексей молчал. – Россия большая, – глядя в сторону, сказал инвалид. – Уеду куда-нибудь. Найду работу и буду жить… Правильно?..
– Я не знаю, – сказал Алексей и задумался.
По лицу его плыли тени. В окнах мелькали вагоны уходящего поезда.
Инвалид еще долго сидел и наконец, словно подводя итог всему, проговорил:
– Вот и все… Так лучше!
Он поднялся, взял со стола бланк телеграммы и направился к окошечку. В тишине пустой комнаты трижды стукнули его костыли – тук!., тук!., тук!..
Он протянул в окошечко телеграмму:
– Примите.
Телеграфистка, молодая женщина с некрасивым лицом, волнуясь, взяла телеграмму, подержала ее в руках и вдруг глухо сказала:
– Я не приму эту телеграмму.
– Что? – не поняв, тихо переспросил инвалид.
Телеграфистка поднялась с места.
– Я не приму эту телеграмму!.. Вы… вы все врете! Это подло! Подло! Подло так думать! – Глаза ее наполнились слезами. – Вас ждут, мучаются!.. А вы… Это подло!.. Вот!.. Вот!.. Вот!.. – Повторяя последние слова, она рвала телеграмму на мелкие кусочки. – Вот! Делайте со мной что хотите!
Она замолчала. Инвалид, ошеломленный этим натиском, взволнованно сморщился, опустил голову.
– Правильно! – вдруг раздался в тишине радостный