я, даже не начав спор, как сделала бы это в ином случае – в последнее время меня начали раздражать поучения родителей. Но сейчас что-то иное занимало все мои мысли – хотелось узнать о парне.
– И заметь, дочь, справа, по соседству от тебя, находиться вход еще в одну пещеру.
– Да, я заметила, – пробормотала я, еще и еще раз прокручивая в памяти интересующий меня образ.
– И знаешь, чья она?
– Нет…
– Время от времени в ней обитает молодой и красивый виконт де Альбе, к тому же он – холостяк, а его отец…
– Какая мне разница до виконта де Альбе? – хмыкнула я. – Пусть себе живет! Я не собираюсь с ним знакомиться.
– Это почему же? – удивилась мама. – Мне показалось, что ты была бы не против общения с мужчиной, возможно, мы даже выдали бы тебя замуж, если бы нашелся кто-то такой, что мог бы тебе подойти. Ведь я вижу, как ты мучаешься и страдаешь.
– Страдаю от чего? – внезапно глаза мои округлились: родители никогда прежде не начинали разговор о том, что выходило за рамки приличий, и вот…
– Страдаешь от одиночества, – решил вмешаться отец.
– Ты слишком расцвела, и тебе пора бы уже обрести пару, чтобы…
– Чтобы что? – лишь подумав о том, что вот, крепкие мужские руки могли бы ласкать меня вместо того, чтобы самой искать разрядки, я тут же вспыхнула огнем желания. И, чтобы не выдать себя с головой, без всяких объяснений сразу же бросилась вон из комнаты.
Опрометью пробежав открытую галерею, я заскочила в ближайшую дверь. Это была библиотека. В ней убиралась горничная – тихая глухонемая Ханна, безропотная и покорная. Много лет она прислуживала в замке, и когда состарилась настолько, что не смогла больше работать, родители решили определить ей место в книгохранилище – вытирать пыль.
Ухватив ошарашенную Ханну за локоть, я силой поволокла ее вон из комнаты. А потом, захряснув за собой дверь и заперев ее на задвижку, устремилась к моему любимому месту – немного выступающей вперед детали одного из кресел, напоминающую собой фигурку мужского члена. Подняв вверх пышные юбки, я занесла над ней ногу и, опустившись на деревянное подобие мужского члена, начала ерзать по его гладкой «головке», вмиг ставшей скользкой от обильной смазки, изливающейся из моих половых губок. Безудержный стон растревоженного сладострастия вырвался из моих приоткрытых губ. Но, зажав их рукой, я продолжила ерзать по подлокотнику, услаждая саму себя, и желая освободиться от мучающего меня томления.
Вот только в этот раз я только растревожила «осиный рой», так как с каждым движением зуд становился все нестерпимей, так что уже даже пот стекал по моему лицу, но желанное освобождение не наступало. Я также принялась руками ласкать грудь. Расшнуровав лиф и не прекращая скольжений по гладкому дереву, я щипала сама себя за соски, нажимала на них ладонями, пыталась достать языком, чтобы лизнуть.
И в этот момент перед моим мысленным взором возник образ черноволосого красавца. Я представила, что это его тело находиться подо мной. Что это его руки и губы ласкают