Улья. Он же Стикс, он же Беспросветная Жопа, называй, как хочешь. В отличие от нас, иммунных, вирус для большинства из них смертелен, вот и мыкаются в резине, дабы чего не подхватить. Пока всё понятно?
– Вроде бы да, вот только откуда они все? Тоже провалились?
– Каждый из своего мира. Тех, которые нашли сюда дорогу.
– Мира?!
– А, так ты и про мультивселенную не знаешь?! – спохватился Шумахер. – Ну, так лови подачу в девственный мозг – реальностей бесконечное множество, иногда похожих, иногда совсем разных. Вот оттуда все сюда и сыплются, как в отстойник.
– Хочешь сказать, что ты не с Земли? – не поверил я.
– С Земли, конечно, просто с чуть другой версии, чем твоя, родная. У кого-то Российская Империя до сих пор цветёт и пахнет, кто-то прям с первомайского советского митинга прилетает, а некоторые утверждают, что у них там диктатура и тоталитаризм махровый. Хотя различия могут быть и совсем мелкие – типа не тот автор на учебнике по математике. Двух совсем уж одинаковых миров найти трудно, да их, мне кажется, и не существует.
От такой информации голова чуть не закипела, но нечто подобное я уже испытывал во время встречи с Деканом, даже пульсирующее болью плечо принялось понемногу отпускать. Пошло на этот раз легче. Хотя бы стало ясно, откуда ноги растут у странных дат в деревне.
– Ладно, пусть так, – кивнул я. – Почему же внешники не перезаражались, когда впервые в ваш Улей не попали?
– Может и отъехал из них кто, поди теперь узнай, – пожал плечами азиат. – Но есть существенная разница между кораблекрушением и десантом. Весь фокус в том, что они в свои мирки спокойно возвращаются обратно. Как – хрен его знает, но факт доказан. И сразу предвижу самый популярный вопрос – вернуться хотя бы в чужую реальность не получится, ты хоть иммунный, но всё равно заражён, и это не лечится. Сечёшь, о чём я?
– Тому миру настанет конец.
– О, соображаешь! Поэтому те из внешников, кому посчастливилось заиметь иммунитет, сидят здесь безвылазно. К своим-то их уже не пускают. Таких, правда, совсем немного – считанные единицы, живут они в достатке и греют задницы исключительно на руководящих должностях. А не то совсем бы тут с мотивацией плохо стало.
– Так они все иностранцы?
– Это по-всякому, и русские даже попадаются. Миры-то разные. Но в нашем регионе преимущественно представители Европы и Северной Америки масть держат. На втором месте по популярности – центральная Азия.
– А охрана, получается, из местных?
– Ну да, их у нас мурами называют. Шестёрки внешников, на них вся грязная работа. Но, между тем, к ним так просто не попасть – нужно быть в прежней жизни лютым зеком, в крови по локоть. Смертность у них повышена, не без этого, но кандидатов полно всегда – никому ж не хочется быть добровольным донором.
При этих словах Шумахер против воли вздрогнул, видимо, припомнил не очень приятный эпизод.
– Так зачем же внешникам наши органы? – вернулся я к болезненной теме.
– Фармацевтика, мать её химию, – вздохнул азиат. – Мы для них святой