там, где призвана блистать, развлекаться. Она вправе этого требовать. Чтобы угодить ей, я согласен принести в жертву свои вкусы, все, чем я увлекался в жизни, мое вольное, полное случайностей существование. И все же не станет ли она роптать, если положение ее в свете не будет столь блестящим, как она заслуживает и как я того хотел бы?
Вот в чем отчасти заключаются мои опасения. Трепещу при мысли, что вы найдете их слишком справедливыми.
Страшное письмо. Пушкин пишет его со странным чувством – он не столько уговаривает мать предполагаемой невесты отдать свою дочь за него и поэтому расписывает все преимущества ее будущего замужества, сколько, напротив, не жалеет самых печальных и горьких слов в свой адрес. Более того, во второй части письма он как бы и пророчествует об их совместной жизни – там и смерть, и будущая женитьба Натальи Николаевны, и блестящее положение в свете, но все после его у х о д а.
Да и рассуждения его о том, как трудно ему вызвать искреннее чувство любви у молодой девицы (Наталье Гончаровой к этому моменту неполных 18 лет), он детально и психологически точно описывает нюансы возможных чувств ее к нему. И надо заметить, что он многое угадал.
Это горькое письмо, писанное в период, вероятно, самого кризисного отношения поэта с властью, когда и выхода никакого уже для него и не видится. Одна осталась возможность – спасение в красоте, в ослепительном явлении любви к своей Мадонне.
Как ни странно, т а к о е письмо произвело необходимое впечатление, и благословление на брак было получено. И дело вовсе не в том, что за Натальей Николаевной собственно не было никакого приданого, что родители хотели поскорее избавиться от одной из трех дочерей, но ключевой момент – это вспышка особой, роковой по-своему любви Пушкина к своему Ангелу, как он постоянно будет называть ее в письмах, любви, которая определила всю его будущность на протяжении последующих шести оставшейся ему лет жизни.
Но срочно надо было улаживать денежные вопросы: за невестой ничего нет, его собственных доходов, чтобы начать семейную жизнь, тоже не предвидется, – необходимо что-то предпринять. Об этом следующее письмо Пушкина, которое сразу пишется им после согласия родителей Натальи Николаевны на замужество.
16 апреля 1830 г. А. Х. Бенкендорфу. Из Москвы в Петербург. Перевод с франц.
Генерал,
С крайним смущением обращаюсь я к власти по совершенно личному обстоятельству… Я женюсь на м-ль Гончаровой, которую вы, вероятно, видели в Москве. Я получил ее согласие и согласие ее матери; два возражения были мне высказаны при этом: мое имущественное состояние и мое положение относительно правительства. Что касается состояния, то я мог ответить, что оно достаточно, благодаря его величеству, который дал мне возможность жить своим трудом (Пушкин слегка лукавит, но пишет об этом, чтобы в конце письма обратиться с определенной денежной просьбой – Е. К.). Относительно же моего положения я не мог скрыть, что ложно и сомнительно. Я исключен из службы