молчу. Потому что знаю, что уже ничего не имеет смысла.
Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И меньше всего на свете я хочу, чтобы ты, моя милая подруга, была погружена в пучину моего стремительного саморазрушения…
– Послушай… – говорю я ей.
– А? – отвлекается она от мобильника.– Послушай… Тебя когда-нибудь терзали кошмары? Ну, знаешь, такие, реальные, что ты совсем не понимаешь, где сон, а где – реальность?
– Не-а… – она вновь переводит свой взгляд обратно в экран телефона.
Дело всё в том, что я, конечно же, люблю её, но почему-то не могу поделиться с ней своими переживаниями.
Даже не могу представить себе её реакцию, когда скажу, что покончу с этой жизнью через пару недель… Недель ли? Дней? Часов? Я не знаю.. Не знаю…
Не знаю, зачем я спросила её об этом, заранее зная ответ.
Таким жизнерадостным и светлым людям чуждо пограничное состояние, когда есть жизнь и, когда есть смерть.
И, когда есть ты – измученный и раненный, на перекрёстке всех возможных граней, готовый стереть себя с лица земли в любой момент.
Таким людям, как Ава, к сожалению, или, к счастью, никогда не
узнать чувство полнейшей отрешённости, когда ты совсем уже давно не ты, потому что из тела твоего, через грудную клетку, вытянули ржавыми щипцами всю душу, а остатки зашили тупой и не менее ржавой иглой.
Лучше тебе не знать этого, Ава… Лучше не знать никому…
Говорят, противоположности сближаются, и мы явно живой пример этому.
Иногда совершенно не понимаю, почему она дружит со мной, но в тоже время просто обожаю во время школьных обедов сесть напротив неё и слушать бесконечный трёп о шмотках и новинках в мире моды.
Я, вроде бы, в этот момент слышу её, но одновременно улетаю куда-то далеко-далеко…
И на мгновение мне становится уютно и спокойно.
Её жизнерадостный и задорный голос всегда вселяет в меня надежду.
Надежду на то, что моя жизнь однажды тоже может стать такой же весёлой и беззаботной, как у неё.
Но нет… Меня зовут Лилит Крамер и мне всего лишь 16 лет, а я чувствую, что будто все 70… И это всё, что я могу рассказать о себе при встрече с новым человеком. Мой голос очень тих, несмел и обычно робок. Тусклый огонёк в моих глазах иногда отдаёт зелёным оттенком. Я – противоречие многогранности и молчание уже бесцветит мне губы… Я тоньше лунного света. Я длиннее длинной депрессии. Я – моя жизнь, без меня. Я – это я. Точка.
Анемичность стен и потолочный суицид.
5.5.
Когда во тьму падают черные птицы
Когда во тьму падают такие же черные птицы, она наполняется их жалобными криками. Я ничего не слышу более, кроме этих самых криков. Все рассуждения о ценности, о важности, о воспоминаниях, они рассыпаются в прах, если ты был способен любить, то теперь внутри только могильный холод. И не исправить это ничем, потому, что есть вещи, которые невозможно изменить. Я сгнию там, в ворохе опавших листьев, и черви