отдохни, – смилостивилась баба Зина, выглядывая из парника с чем-то сильно разросшимся. Что может расти в парнике? Арбузы? – Походи по поселку, с ребятами познакомься. Они у комбината околачиваются.
Никита сдержался, чтобы не сказать, что он с ними уже познакомился и больше всего ему понравился Ленин.
За калиткой снова проехал на велосипеде давешний черноволосый парень. Это понятно. Улица в поселке одна. Ездить можно только здесь.
Ни с кем знакомиться Никита не собирался. Заряда в телефоне хватит до вечера, за Интернет он заплатил вперед. Сейчас заберется куда-нибудь, усядется поудобней и «отдохнет». Хорошо бы это место оказалось позаброшенней. Что там говорили про комбинат?
Улица являла все ту же хмарность.
Не сказать, чтобы поселок любил движуху. Улицы не были запружены людьми. Проехал в обратную сторону уже знакомый «Лендровер». Почта была закрыта. На площади перед магазином никого. Дед все так и сидел на крыльце барака. Около входа в магазин нарисовалась ободранная кошка. Мысль о том, чтобы зайти внутрь ознакомиться с ассортиментом, у Никиты пропала – рано еще до такой степени погружаться в суровую действительность. Кошка проводила его равнодушным взглядом.
Никита пошел дальше, миновал колонку, почувствовал тяжесть в плечах. С водой – это он попал. А еще ведь огород надо вскапывать, рыхлить, пропалывать. Откуда у него эти знания?
За соседней колонкой чадили останки дома. Вдоль дороги росли кусты, как будто еще мокрые после дождя, и вполне логично было ожидать за ними чего-то мирного, но там валялись головешки. Дом сгорел полностью, стен не осталось, торчали обгоревшие бревна. И печки. Двухэтажные. Печка с плитой на первом этаже, дальше труба, печка с плитой второго этажа. Четыре таких столбика. Восемь квартир. Сильно. На втором этаже на плите печки все еще стояла кастрюля. Даже крышкой, кажется, прикрыта. Отсюда не очень видно. Кастрюля Никиту поразила.
– Это Аэйтами сжег, – произнесли рядом с Никитой.
Никита всмотрелся в кастрюлю. Если здесь кто и знал правду, то это кастрюля, единственный оставшийся свидетель.
– Аэйтами. А перед этим всё дождило.
Опять девчонка. Мелкая. Сегодня они все были для Никиты на одно лицо. Видел, не видел – непонятно. В сапогах по голое колено. Это самое колено девчонка сосредоточенно чесала. До красноты уже отработала место, но не останавливалась, жмурилась от наслаждения.
– Что? – осторожно переспросил Никита.
Тут главное – не нарываться. Могут быть буйные. За что-то ведь такую кличку поселку дали.
– Аэйтами… – Девчонка еще и жвачкой чавкала. – Гореть не должно, потому что дождь. А тут Васька жил. Он теперь у тетки.
Девчонка оторвалась от коленки и уставилась на Никиту. Ничего у нее во взгляде не было. Просто посмотрела и пошла прочь. Никита потянул из кармана сотовый.
Это же понятно… Если что горит, так это Аэйтами виноват. И Васька.
Сфоткал кастрюлю. Выбрал получше ракурс, с задымлением, повесил в соцсеть.
Никита